Сага о Греттире

В тех местах завелась какая–то нечисть, и ему никак не удавалось найти подходящего пастуха для овец. Он обращался за советом ко многим мудрым людям, но никто не мог дать ему дельного совета. Торхалль каждое лето ездил на тинг. У него были добрые кони. Как–то летом, на альтинге, Торхалль пошел в землянку закопоговорителя Скафти, сына Тородда. Скафти был человек премудрый и, если его просили, давал добрые советы.

Вот что различало отца и сына: и Тородд был ясновидец, но некоторые называли его двоедушным, а Скафти высказывал каждому все, что, он думал, принесет ему пользу, если в точности последовать его совету. Оттого считали, что он лучше отца. Так вот, Торхалль пошел к Скафти в землянку. Тот хорошо встретил Торхалля, зная, что он богат скотом, и спросил, что нового. Торхалль сказал:

— Хочу я получить от вас добрый совет.

— Ну, не такой уж я хороший советчик, — сказал Скафти. — Но что у тебя произошло?

Торхалль ответил:

— Так уж вышло, что мне не везет с овчарами. Все какие–нибудь с ними напасти, а иные не дотягивают и до конца срока. Теперь никто не хочет наниматься ко мне, из тех, кто знает, что тут творится.

Скафти отвечает:

— Верно, там завелась какая–нибудь нежить, раз люди предпочитают пасти скот у других людей, только не у тебя. Но если уж ты пришел ко мне за советом, я дам тебе пастуха. Его зовут Глам, родом он из Швеции, из Сюльгсдаля, сюда же приехал прошлым летом. Он рослый и сильный, и люди не очень–то его любят.

Торхалль сказал, что это мало его беспокоит, лишь бы овец пас хорошо. Скафти сказал, что уж если Гламу не хватит для этого силы или храбрости, то от других и ждать нечего. Торхалль ушел. Это было в самом конце альтинга.

Торхалль недосчитался двух своих соловых лошадей и сам отправился их искать. Отсюда можно заключить, что он был не такой уж большой человек. Он миновал Санный Холм, прошел южнее Арманновой Горы. Тут он увидел, что из Леса Годи идет человек и везет на лошади хворост. Вскоре они поравнялись. Торхалль спросил человека, как его зовут, и он назвался Гламом. Человек этот был велик ростом и необычен с виду: глаза серые и большие, волосы серые, как волчья шерсть.

Торхалль малость опешил, когда его увидел, но он смекнул, что это тот самый и есть, на кого ему указывали.

— Какая работа тебе больше подходит? — спросил Торхалль. Глам сказал, что ему хорошо подходит пасти зимою овец.

— Пойдешь пасти моих овец? — сказал Торхалль. — Мне на тебя указывал Скафти.

— Тебе будет прок от моей работы, только если я буду все делать по–своему, потому что я бываю очень зол, когда что не по мне.

— Не вижу в том беды, — говорит Торхалль, — и я хочу, чтобы ты пошел ко мне.

— Ну ладно, — говорит Глам. — А что там у тебя такого особенно трудного?

— Там, кажется, завелась нечисть, — сказал Торхалль.

— Ну, нечисти я не побоюсь, — сказал Глам. — Не так скучно будет.

— Смелость тебе пригодится, — сказал Торхалль, — и самое лучшее, если ты не оплошаешь.

Затем они сговорились и условились, что Глам придет в первые зимние дни. Потом они разошлись, и Торхалль нашел своих лошадей на том самом месте, где он только что их искал. Торхалль поехал домой, и был благодарен Скафти за добрый совет.

Миновало лето, а о пастухе не было ни слуху ни духу. Но в назначенное время он пришел на Торхаллев Двор. Хозяин хорошо его принял, но остальным он совсем не понравился, в особенности хозяйке. Он начал пасти овец, и ему это ничего не стоило. Голос у него был зычный и грубый, и, едва он начинал кричать, скот сбивался в кучу.

При Торхаллевом Дворе была церковь. Глам не хотел туда ходить, он не молился, и не верил в Бога, и нраву был сварливого и злобного. Всем он был ненавистен.

Так и шло до самого кануна Рождества. В то утро Глам встал рано и крикнул, чтобы ему подали есть. Хозяйка отвечает:

— Не по–христиански это — есть сегодня, ведь завтра первый день Рождества. А сегодня все обязаны поститься.

Он отвечает:

— Много у вас суеверий, в которых я не вижу толка. Не нахожу, чтобы теперь людям жилось лучше, чем когда они их не придерживались. По мне, старый обычай был лучше, когда люди назывались язычниками. И мне нужна еда, а не все эти выдумки.

Хозяйка сказала:

— Я уверена, что с тобою сегодня случится что–то плохое, если ты совершишь это прегрешение.