Сага о Гудрид

– Однажды вечером Тюркир не вернулся домой вместе с остальными, и дюжина наших людей отправилась искать его. Они заметили его на опушке леса: он шел им прямо навстречу, выкрикивая что-то и размахивая руками, словно кто-то испугал его до смерти. А потом мы заметили, что он просто невероятно веселый и довольный! Он сказал нам, что нашел виноград: чудесные, спелые гроздья винограда на таких толстых лозах, словно это сам Мидгардский змей. Вскоре мы и сами увидели эти виноградные лозы. В лесу лежала солнечная долина, и каждое дерево на ней было обвито виноградом. Мы наполнили виноградными гроздьями целую лодку и потом волочили ее назад. Много ягод мы съели прямо на месте, а остальное Тюркир поместил в кожаные мешки. Возможно, вино, которое он приготовил, было не таким вкусным, как в этот вечер, но нам оно понравилось. Наверное, там рос другой сорт винограда…

Тюркир сердито проворчал из своего угла:

– Меня взяли в плен совсем молодым, но уже тогда я мог различить вкус истинного винограда! И я не слышал, чтобы кто-то пожаловался на мое вино.

Другие зашикали на него, и Лейв продолжал:

– В первый раз мы отведали Тюркирова вина, когда праздновали самый короткий день в году: тогда солнце стояло в зените, прежде чем мы успели позавтракать, а закат наступил после полудня. Снега не было, но стоял туман и иногда налетал штормовой ветер с моря. Леса там растут дикие, непроходимые, повсюду полно разных ягод, а трава там такая сочная, что мы пожалели, что не взяли с собой скот. Плодородные земли эти мы назвали Виноградной Страной.

Гудрид заметила, как довольно улыбается Тюркир, когда Лейв сел на место и вокруг все загалдели. Встал Эрик.

– После того, как мы услышали рассказ Лейва, нам, думаю, следует побывать в этой стране. А теперь я хочу попросить Лейва разделить по справедливости привезенный груз.

Лейв вновь поднялся, положив руку на плечо сына.

– Как мы и договаривались год назад, я получаю две части, будучи владельцем корабля и капитаном. А третью часть делит поровну вся команда. Помимо древесины, у нас много другого на борту: дюжина бурых медвежьих шкур и столько же – белых, несколько десятков шкурок куницы, выдры, бобра, рыси…

Гудрид почти засыпала, и голос Лейва казался ей отдаленным ворчанием. В мыслях она представляла себе горы пушистых мехов, и все они окутывали ее, усыпляли… Эти меха будут согревать богатых людей во сне далеко, к югу от Норвегии.

Когда норвежский купец Эрлинг Укротитель волн пожаловал в Братталид на своем корабле, нагруженном железом, зерном, ячменем, льном и медом, он был поражен мехами Лейва. Когда они договорились о цене, он сверх того прибавил от себя мешок ячменя, а Тьодхильд подарил маленький шелковый платочек. Эрлинг пообещал зайти в Эриков Фьорд прежде, чем он следующей весной будет возвращаться домой в Норвегию. Он собирался поторговаться с Торвальдом, который вернется с охоты домой, о моржовых клыках и рогах единорогов. Но прежде он поплывет наверх, к Западному Поселению.

Эрик рассказал Эрлингу, какие цены установлены в тех местах, и Гудрид услышала, как Торстейн говорил Лейву:

– Это купец, который готов продать за деньги своего шурина! Когда я в прошлом году был в Западном Поселении, люди рассказывали мне, что Эрлинг вздувал цены на свои товары вдвое.

Лейв пожал плечами и улыбнулся.

– Наверное, Эрлинг думает, что он и так платит людям слишком много, потому что сообщает им новости в придачу.

А это действительно немало, подумала Гудрид. Эрлинг Укротитель волн навестил по дороге Исландию и рассказал жителям Братталида, что на юге страны все теперь заняты распрей между сыновьями Ньяля из Берггорсволла и Флоси сыном Торда и его людьми. Судя по всему, плохо приходилось старому Ньялю…

Еще когда Гудрид жила на Мысе Снежной Горы, вся эта распря, которая разгорелась вокруг мудрого старого Ньяля, была для нее чем-то отдаленным. А теперь, когда она изо дня в день видела лишь горы Гренландии, она и вовсе воспринимала известия из Исландии как диковинку. Тем более что Эрлинг Укротитель волн был не из тех, кто умел красочно описать происходившее: рассказ его отличался сухостью, будто бы он не повествовал, а взвешивал крупу.

Пока купец рассказывал, все мысли Гудрид обратились к предстоящему подсчету овец. Нагуляет ли скот Торбьёрна жирок на пастбищах, и все ли животные вернутся домой?

В тот день, когда овец загоняли в большой загон к северо-западу от двора, лил проливной дождь, но Гудрид за всеми хлопотами и думать забыла о плохой погоде. Подсчет овец проходил не так аккуратно, как она привыкла это делать в Исландии, но везде свои порядки. Прислуга, пастухи и хозяева методично обходили загон и осматривали метку на ухе у овец, перебирая пальцами вдоль палочки с зарубками для счета. В воздухе звенели людские голоса, овечье блеяние и лай собак.

Торбьёрн с Эриком были несказанно рады результатам подсчета. Ни одна взрослая здоровая овца не пропала бесследно. А Харальд Конская Грива и другие пастухи получили вечером двойную порцию еды.