Сага о Гудрид

– Ты уже шестой человек, кто говорит мне сегодня об этом, – добродушно ответил Карлсефни.

К ним подошел Торбранд сын Снорри.

– Пока я был дома в Исландии, ты успела раньше меня узнать это побережье, Гудрид!

– Пожалуй, это так, – сказала Гудрид, – но когда мы минуем Светлый Фьорд, перед нами окажутся совершенно незнакомые воды. Я рада, что Асгрим сумел уговорить поехать с нами еще троих, которые бывали в плавании вместе с Лейвом и Торвальдом. А когда мы с отцом плыли в Гренландию, у нас на корабле был только один, кто знал дорогу к ее берегам, и он умер как раз тогда, когда вдали замаячил берег!

– Насколько я понимаю, мы скоро потеряем берег из виду, – задумчиво произнес Карлсефни. – Все, кто охотился у Медвежьего Острова, говорят, что на другом берегу отражаются снежные горы, а Лейв предупреждал меня, что ранней осенью туман здесь держится реже, да и столкновение с льдинами нам не грозит. И все же нам следует подробнее распросить обо всех опасностях в пути Белого Гудбранда, когда мы пристанем к Западному Поселению. Надеюсь, он не смутится, когда к его берегу причалят два корабля с шестьюдесятью человеками на бортах!

– Я говорила тебе, что Гудбранд только порадуется гостям, да еще свежим вестям в придачу, – решительно оказала Гудрид. – за Песчаным Мысом есть холм, на котором удобно разбить палатки, и еще там есть большая яма с углями, в которой можно приготовить себе пищу, а во фьорде полным-полно рыбы!

Белый Гудбранд поплыл им навстречу на лодке. Он был необычайно доволен, и всем нашлось место: и кораблям у причала, и людям, остающимся на ночлег, и скоту на лугах. Люва и рабыня Унна охотно приняли помощь, которую предложили им Гудрид и остальные четыре женщины, и все вместе они принялись накрывать на стол.

Пока Гудрид сидела у очага, она обратила внимание на то, что Люва по-прежнему проворна и умела, несмотря на то что была на сносях. А кладовые были полны, так что Гудрид взяла еще еды с собой в дорогу. Оставшись вечером с Карлсефни наедине, Гудрид услышала, что муж ее нашел двор в прекрасном состоянии и оставалось только подобрать себе молодняк для поездки в Виноградную Страну. Карлсефни добавил при этом:

– Гудбранд показал мне отличного бычка. Пожалуй, его-то я и возьму на корабль.

Гудрид подумала, не стоит ли рассказать ему о волшебном камне, который все еще лежал на том месте, куда положил его Торстейн, и не взять ли камень с собой. Но потом она вспомнила, что там, куда они направляются, много таких камней. И если она сама не забеременеет на Песчаном Мысе, то в новой далекой стране у них уж точно родится ребенок.

По соседним хуторам быстро разнеслась весть о том, что на Песчаный Мыс пожаловал новый хозяин, а с ним – много народу. Бонды съезжались со всех концов, везя с собой палатки и провизию, готовясь провести тинг, ибо после смерти Торстейна сына Эрика накопилось множество жалоб и запутаных дел. И главным истцом был на тинге Эйсольв Беззубый – бонд, которого почти два года назад во время подсчета овец ранил Торстейн Черный.

Карлсефни попросил Гудрид рассказать все, что она знает об этом деле, но этого оказалось мало. Торстейн же Черный воспринял жалобу как шутку, ибо с тех пор на Песчаном Мысе случилось немало бед и об Эйсольве все и думать забыли.

Тогда Карлсефни, усмехнувшись, сказал:

– Если верить Эйсольву Беззубому, он был силачом и красавцем до того, как Торстейн ударил его своим мечом. Однако жена Эйсольва утверждает, что муж ее переболел в детстве цингой и потерял все зубы, а в викингские походы он перестал ходить потому, что ему отрубили голень. Что же касается других шрамов на его теле, то он, скорее всего, заработал их по дороге сюда, вроде овцы, к которой цепляется репейник. И единственный крохотный новый шрам на нем – именно тот, что оставил меч Торстейна Черного. И за это Эйсольв просит виру!

Карлсефни вел тинг с той же властной уверенностью, с которой он стоял у штурвала на корабле или заключал торговые сделки. На нем был роскошный наряд: зеленый плащ поверх красной туники, красные кожаные чулки, золоченый шлем и тяжелый пояс из чистого серебра и золота. Взоры восхищенных соседей были устремлены и на Гудрид, и она думала, что теперь-то они не посмеют обвинять ее в таких ужасных вещах, как колдовство и ворожба. Когда дошла очередь до жалобы Эйсольва, истец подробнейшим образом описал все раны, нанесенные ему Торстейном Черным, затем перечислил своих свидетелей и потребовал виру серебром за «большие телесные повреждения». Карлсефни рассеянно выслушал жалобу Эйсольва, высокопарно поблагодарил его за рассказ и спросил людей, может ли кто-то сказать слово в защиту Торстейна Черного.

Эйольв поднялся со своего места и, прокашлявшись, начал: