Сага о Гудрид

Снорри зашевелился у нее на руках, пустил слюнки ей на платье и радостно залепетал. Она поцеловала покрытую нежными волосиками головку, а потом подумала, что сегодня вечером ей будет не хватать крепких объятий его отца.

И в тот вечер, и во все последующие она только и думала, что о Карлсефни. По ночам она пользовалась любым предлогом, чтобы покормить Снорри и постоянно напоминала неповоротливой Торкатле, чтобы она осторожнее клала малыша в люльку. Сосущий ротик и теплое, маленькое тельце малыша наполняло ее радостью и заставляло на время забыть о любви мужа.

Днем иногда она спохватывалась, что ей надо отнести в кузницу Карлсефни еду, но потом вспоминала, что мужа нет, и снова погружалась в повседневные хлопоты. За лето им надо успеть запасти пищи на зиму. Гудрид вместе с другими женщинами засела за пряжу. Шерсть они привезли собой из Гренландии. Им надо было иметь в доме побольше ткани, если к ним вновь придут скрелинги, ибо Карлсефни даже и слышать не хотел о том, чтобы менять шкуры на оружие или железо. Не годилось также торговать сыром и маслом, так как на дворе было лишь несколько овец и одна телка.

Холодный ветер с моря не проникал ни в женскую половину дома Карлсефни, ни на лужайку перед входом, на которой часто сидели Гудрид и другие женщины, греясь на солнышке и прядя свою пряжу. Мужчин на дворе осталось мало, и жизнь казалась будничной, ничем не примечательной. Возле домов мирно пасся скот, и трудно было представить себе, что скрелинги вернутся вновь и будут угрожать им.

Бьярни сын Гримольва распределил своих людей таким образом, что одна часть чинила корабль, а другая стояла в дозоре, высматривая в бухте скрелингов и сторожа дома и животных. Третья же часть его людей ходила на охоту и занималась рыбной ловлей. Часто они брали с собой Снорри сына Торбранда и еще троих из команды Карлсефни. Сам Бьярни трудился не покладая рук с рассвета до заката, и потому Гудрид очень удивилась, когда однажды утром он появился на пороге ее комнаты. Она была одна. Торкатла пошла нарвать трав, а Эмма находилась в маленькой комнатке по соседству.

– Быстро же он растет, малыш Снорри, – учтиво заметил ей Бьярни. Но было совершенно ясно, что он пришел поговорить не о ребенке.

– Да, он растет крепким и здоровым, – сказала Гудрид и перекрестила малыша. Она завернула его в покрывальце и взяла на руки, а потом спросила у Бьярни: – Что-то случилось? Твои люди увидели скрелингов?

– К счастью, нет. Но они… они просили меня узнать у тебя, не можешь ли ты одолжить им Эмму.

– Одолжить? Для чего? У нее и здесь хватает забот.

Бьярни отвел глаза в сторону и попробовал улыбнуться.

– Зачем работать, лежа на спине? Говорят, что это было ее ремеслом, и она к этому привычна.

– Мы купили ее не для такой работы, – сухо отрезала Гудрид. – Я отказываю тебе. Не хочешь ли ты воспользоваться тем, что Карлсефни нет дома?

В ее голосе зазвучало презрение, и в глазах Бьярни она прочла досаду и замешательство. Она дала ему знак сесть рядом, пока она кормила Снорри, а потом вновь спросила, уже более миролюбиво:

– Что такое происходит в твоем доме, Бьярни?

– Ты и сама можешь понять, – устало ответил он. – У меня там тридцать мужчин, и только двое из них женаты. Все давно уже не были дома. Арнейд с Гуннхильд учуяли их настроение и теперь так и крутят юбками у них под носом, будто бы случайно, – когда их мужей нет поблизости. Ты ведь знаешь, что если Гейр с Колем застанут их врасплох, – прольется кровь.

– А что думает об этом Торхалл сын Гамли?

Бьярни фыркнул.

– Он говорит, что я должен обуздать Арнейд и Гуннхильд и не уступать своим людям. Но как мне это сделать – ума не приложу. Мне так хотелось, чтобы с нами были только наши люди, а здесь еще два гренландца, которые воду мутят. Они говорят, что устали сидеть тут и дожидаться неизвестно чего, когда на юге обилие винограда и других замечательных вещей.

– Будем надеяться, что Карлсефни вернется с добрыми вестями, – сказала Гудрид. Она вспомнила, что ее муж тоже выражал сомнения, как долго можно доверять Асгриму и тем, кто раньше бывал в Виноградной Стране. Она задумалась, а потом ответила:

– Единственный способ усмирить Арнейд и Гуннхильд – это позаботиться о том, чтобы наши люди не слонялись по двору, до тех пор пока не наступит твоя очередь плыть на юг.

– Так значит, ты не уступишь нам Эмму?

– Эмму я не уступлю.

– С такой женой Карлсефни может быть спокоен за свое добро, – сказал Бьярни и вышел.

Едва он ушел, как в комнату скользнула Эмма. В темных глазах ее был странный блеск, когда она подошла к Гудрид.

– Спасибо тебе, Гудрид, – сказала она.

Летнее солнцестояние кончилось, и в лагере переселенцев все было спокойно. Скрелинги больше не появлялись. Погода стояла хорошая, иногда шел ливень, как теперь, прямо перед праздником святой Суннивы. С самого утра стоял густой туман, так что Гудрид не могла различить близлежащие острова: казалось, что все предметы в бухте висели среди неясной серой массы. Гудрид узнала, что Бьярни выставил дозорных по обе стороны устья, чтобы скрелинги не застали их врасплох.