Сага о Йёсте Берлинге

— Да превратится рожь в песок, а картофель в камни! — вскричал тогда капитан Леннарт, глубоко огорченный тем, что народ продолжал растаскивать зерно, предназначенное для посева.

И в тот же момент случилось нечто поразительное: капитан Леннарт, казалось, совершил чудо. Один мешок, за который ухватились две женщины, разорвался, и все увидели, что в нем был только песок. А те, кто поднимал мешки с картофелем, почувствовали, что они так тяжелы, как будто набиты камнями.

Весь груз состоял из песка и камней, из одного песка и камней!

Люди стояли в оцепенении перед чудотворцем божьим, явившимся к ним. Капитан Леннарт сам несколько мгновений стоял пораженный. Один только силач Монс хохотал.

— Уезжай-ка ты отсюда поскорее, парень, — сказал капитан Леннарт, — пока люди не поняли, что в этих мешках ничего, кроме песка, и не было! Иначе как бы они не потопили твою лодку.

— Не больно-то я боюсь, — сказал силач Монс.

— Все-таки уезжай! — сказал капитан Леннарт таким властным голосом, что тот послушался и уехал.

После этого капитан Леннарт объяснил людям, что Синтрам их одурачил; но сколько он их ни уверял, все были убеждены, что совершилось чудо. Слух об этом вскоре распространился повсюду, и так как склонность к предрассудкам в народе очень сильна, то все поверили, что капитан Леннарт умеет творить чудеса. Поэтому он стал пользоваться большим уважением среди крестьян, и они назвали его странником божьим.

Глава двадцать шестая КЛАДБИЩЕ

Стоял прекрасный августовский вечер. Лёвен был спокоен, как зеркало, легкая дымка окутывала горы, приближался час вечерней прохлады.

Бейренкройц, седоусый полковник, коренастый и сильный, подходит к берегу озера и садится в лодку. В заднем кармане у него колода карт. Его сопровождает старый боевой соратник майор Андерс Фукс и маленький флейтист Рюстер, бывший барабанщик вермландского егерского полка, который в течение многих лет повсюду следует за полковником в качестве его друга и слуги.

По другую сторону Лёвена находится заброшенное приходское кладбище с редкими покосившимися железными крестами; оно покрыто кочками, точно невозделанное поле, и сплошь поросло осокой, которая словно нарочно растет здесь, чтобы напоминать о том, как различны и переменчивы судьбы людей. Здесь нет усыпанных песком дорожек, нет и тенистых деревьев, если не считать большой липы над заброшенной могилой старого капеллана. Это жалкое кладбище окружает мрачная высокая каменная ограда. Беден, жалок и безобразен вид этого кладбища, оно словно лицо скряги, поблекшее от жалоб тех, чью жизнь он загубил. И все же блаженны те, кто здесь покоится, кого опустили в освященную церковью землю под звуки псалмов и молитв. Игрока Аквилона, умершего год назад в Экебю, пришлось похоронить за кладбищенской оградой. Этот гордый рыцарь, храбрый воин, смелый охотник и счастливый игрок кончил тем, что проиграл наследство детей — все, что сам нажил и чем так дорожила его жена. Жену и детей он давно покинул и был кавалером в Экебю. Прошлым летом он проиграл усадьбу, в которой жила его семья. Чтобы не платить этот долг, он предпочел застрелиться. И вот прах самоубийцы похоронили за поросшей мхом каменной кладбищенской оградой. После его смерти кавалеров осталось всего двенадцать, и с тех пор никто не занимал место тринадцатого, — никто, кроме нечистого, который в рождественский вечер выполз из очага.

Да, предшественникам Аквилона повезло больше, чем ему самому. Все кавалеры знали, что ежегодно должен умереть один из них. Что же в том удивительного? Кавалеры ведь не должны стариться. Если тусклые глаза их не будут в состоянии различать карт, если их дрожащие руки не смогут поднять стакана, что тогда жизнь для них и что они для жизни? Но лежать зарытым, словно собака, за кладбищенской оградой — там, где земля не знает покоя, где ее топчут пасущиеся овцы, где лопата и плуг терзают ее, где путник проходит, не замедляя шага, где дети играют, не сдерживая смеха, где за каменной стеной покойник не услышит трубного гласа в день страшного суда, когда ангелы разбудят тех, кто покоится по ту сторону ограды... О, быть зарытым здесь!..

Бейренкройц направляет свой челн через Лёвен. В этот вечерний час он скользит по озеру моих мечтаний, на его берегах я видела шествия богов, из его глубин вырастали мои волшебные замки. Он проплывает мимо лагун острова Лаген, где на пологих полукруглых песчаных отмелях, поднимаясь прямо из воды, растут ели, а на крутом утесе еще виднеются развалины разбойничьей крепости. Он гребет мимо елового парка на мысе Борг, где старая ель, прицепившись своими толстыми корнями к обрывистому склону, все еще свешивается над пропастью, где когда-то поймали большого медведя и где каждый курган или могильник свидетельствует о древности этих мест.

Он огибает мыс, причаливает невдалеке от кладбища и направляется по скошенному полю, принадлежащему графам из Борга, прямо к могиле Аквилона.