Сага о Кае Безумце

Ульверы же, как самые слабые, занимались охотой, рыбалкой и сбором дерева, которое нет-нет да и выбрасывали на берег волны. Мы попросту не могли поднимать и перетаскивать такие камни, из которых хускарлы складывали стены.

Сначала строители срезали мох со склона и разложили его сушиться, сам склон обтесали и выровняли, он должен был заменить одну из стен. Кое-где в нем выбивали пазы, куда втискивали камни, из которых складывали боковые стены. Для надежности и прочности.

Я ради интереса попытался было поднять один такой камешек, вроде бы не особо и крупный, но почувствовал, что еще немного, и мой пупок развяжется.

Лейфовский умелец мог часами пристраивать камень на подходящее место, двигал его чуть-чуть и снова проверял, какая остается щель, подходит ли по форме. Зато уж когда он оставался доволен, между двумя камнями и лезвие ножа невозможно было просунуть. Еле заметные стыки тут же затыкались мхом.

Одновременно в доме складывали очаг из камней поменьше. Некоторые коряги, притащенные нами, отбирались, обтесывались и ложились внутрь — будущие лавки-лежанки.

Сразу стало понятно, что внутри форта мы все уместиться не сможем. Разве что стоя. Даже если спать по очереди, дом сможет принять лишь пять-шесть десятков человек. И то было уже неплохо. Если делать больше, то его невозможно будет прогреть, и зимой внутри будет не теплее, чем снаружи. Я подумал, что осенью торговец распрощается с наемниками и останется на острове только со своими людьми.

Был и другой вариант. Торговец лучше знал местных и их повадки. Возможно, он рассчитывал, что к осени в живых из нанятых останется лишь половина.

Спустя седьмицу люди начали роптать. Тяжкая и монотонная работа выматывала похлеще любой гребли. За подходящими камнями ходили все дальше и дальше, перетаскивали с соседних склонов, что само по себе нелегко. Одна и та же жирная еда, рыбная похлебка и никакого пива. Да еще и погода на острове менялась быстрее, чем настроение у девушки. Палящее солнце в мгновение ока сменялось мелким моросящим дождем, шквалистым ветром или даже снегом. Один раз мы почувствовали, как затряслась под ногами земля, и Кьелл долго объяснял, что это вовсе не гнев богов, а лишь особенности острова. Ему поверили не сразу, особенно когда после толчка берег на целый день заволокло густым едким дымом, и наши корабли с носа до кормы покрылись пеплом.

Мы с ребятами решили, что это всё неспроста. Может, тут и не жили сами боги, но кто-то сильномогучий явно был против нашего присутствия. Может, сам остров был живым? Может, это огромная тварь, которая всплыла со дна, чтобы погреть спину, да так и уснула? Я же своими глазами видел, как из сторбашевского червя вырывался огонь. Может, мы жили и строили дом на спине гигантского огненного кита? Он дрогнул, и у нас под ногами задрожали горы. Он чихнул, и на море поднялись волны. А туманы вокруг — уж не дыхание ли огненной твари?

А слова торговца — они и есть слова торговца. Ради выгоды он и не такое набрехать может. Может, его папашу убили как раз за то, что он узнал правду об острове? Или полез не туда? Или захотел разбудить спящее чудовище?

Мне и самому захотелось разобраться, что же это за место. Если не строгий запрет Альрика с угрозой отрезания ушей, я бы рискнул и проверил. Сходил бы туда, где пламя выходит из-под земли, потыкал бы чем-нибудь, сравнил бы с кровью огненного червя, обошел бы весь остров, поискал бы голову и хвост, а может, и хвосты.

Но Альрик, глядя на меня, четко и понятно сказал, что выход из бухты без его ведома будет наказываться.

Впрочем, мои муки были ничем по сравнению с муками вигговцев. С каждым днем они все больше ворчали, упрекали торговца в том, что тот не догадался захватить несколько рабынь для увеселения. Если бы не Вигге, державший свою свору железной хваткой, Кьеллу пришлось бы нелегко.

В качестве развлечения самым недовольным предложили отправиться на охоту. Хвит тихонько пошутил, что оленям стоит поберечь своих олених, ведь выходят настоящие мужчины.

Вигге сам выбрал троих хирдманов, и на мой взгляд, он ткнул в тех, кого и потерять было не жалко.

Вернулись они лишь под вечер с оленьей тушей, у одного на лице подсохли кровавые царапины.

— Видать, олениха отбивалась, — шепнул Сварт.

— Вот, нормальное мясо! — крикнул тот, что с царапинами. — Надоела уже треска да тюлени.

Пока снимали шкуру да разделывали мясо, тот же говорливый хирдман решил похвастаться своими подвигами. В обычное время кого удивишь убитым оленем? Но мы уже семь дней сидели на одном месте, ничего толком не видели. Хорошо хоть лейфовцы делились былыми подвигами да рассказывали о своих наймах.

— С горы, того, слезли, там еще шли-шли. Тишь! Там лесок небольшой. Улоф углядел свежий след. Олень! Ну, мы за ним. А что? Нас трое, все оружные. Чего нам бояться?

Как там говорилось в песнях Хвита?

Воин отменный
Известен не только
Топориком крепким да
Сильной рукою.
Язык его тоже
Востёр, как и разум,
Не хуже он хлещет
Словами…