Сага о Кае Эрлингссоне

Шаг. Еще шаг. Я чувствовал, как зубы начинают крошиться от чрезмерных усилий. Еще шаг. До дома Флиппи оставалось еще два десятка шагов. Казалось, что добраться пешком от Растранда до Сторбаша было легче, чем пройти их. Неужто между хельтом и сторхельтом такая большая разница? Почему вчера я мог сидеть рядом с Флиппи, а сейчас помирал со страху, еще не увидев его?

Отец не дошел до двери всего пару шагов. Остановился. Крикнул:

— Флиппи Дельфин! Поздравляю с новым титулом! Поумерь свою силу, иначе разгонишь мне весь город.

— Не могу! Пока не получается совладать. Освободи мне южный проход, я уйду в лес! Как справлюсь, так вернусь.

Развернувшись, отец принялся раздавать указания, уводить людей, но перед тем сказал мне:

— Пробуй пройти вперед или хотя бы продержаться тут подольше. Это поможет тебе в дальнейшем.

Я стоял и обливался потом. Нет таких слов, чтоб описать мои чувства. Это был страх, но не простой знакомый страх, как, например, перед темнотой, холодом или кабаном, а иной, чуждый, непонятный. Как будто я был мышью, а надо мной нависла нога великана, и я знал, что меня вот-вот раздавят, и ничего не мог с этим поделать. Бежать, прятаться, прикидываться мертвым — все бесполезно. Это было ужасно. И страх злил меня.

Я не дурак. Я не считал себя всесильным или бессмертным. Если передо мной будет противник заведомо сильнее, я убегу или постараюсь не драться с ним, как тогда, с огромным кабаном в овраге. Я бы и с Роальдом не дрался, только он забыл меня спросить о том. А если бы кабан все же решил напасть, я бы сделал все, чтобы победить. Или хотя бы не умереть. Но сейчас, пожелай того Флиппи, он бы убил меня одним пальцем, а я б даже не шелохнулся.

Рядом раздался чей-то стон. Я с трудом повернул голову и увидел неподалеку двурунного юношу. Он также пришел испытать свои силы и уже находился на грани. А за ним были и другие.

Дверь распахнулась, и волна ужаса заново захлестнула меня. А ведь я почти привык! Еще несколько вдохов, и я бы решился на еще один шаг, маленький такой, в половину ступни, но все же шаг.

В узкий проход боком протиснулся Флиппи, внешность его была такой же, как и вчера. Но его взгляд! Его мощь! Его дыхание сшибало с ног. Я уже не мог выдержать большего и рухнул на колени. Флиппи хмыкнул и огромным прыжком вскочил на крышу дома, потом оттолкнулся и отскочил на пятьдесят шагов к югу. Пара мгновений, и он исчез в лесу.

Из дому следом вышли и соратники Флиппи, бледные, трясущиеся, взмокшие, но целые. Впрочем, среди его людей карлов не было, только хускарлы да несколько хельтов. Чем сильнее воин, тем легче ему снести чужую мощь.

По подбородку что-то текло, я коснулся рукой и глянул. То была кровь.

Я вдруг вспомнил все слышанные песни о богах. Я слушал о них сказы и былины с детства, некоторые были героические, о подвигах и небывалой удали, некоторые звучали как истории о соседях, как они ссорятся, мирятся, женятся. И из-за этого я привык думать о богах как о людях, обычных людях, только чуток посильнее и постарше: забияка Фомрир, мудрый Скирир, красавица Орса, сладкоголосый Свальди. А ведь это было не так. Если я не смог приблизиться к обычному сторхельту, как бы я перенес встречу с тем же Фомриром? За тысячу шагов у меня бы лопнули глаза и разорвалось сердце. От его голоса вытек бы мозг. От его поступи раздробились бы кости. И не потому что он огромен, как гора, или силен, как море, а лишь потому что он — бог, с мощью, что выше всех рун и людей.

Лишь к вечеру Флиппи вернулся. Он сумел укротить свою силу и потому уже не был опасен для людей вокруг.

На следующее утро мы наконец отплыли, чтобы поохотиться на хуорку. Флиппи с командой на своих трех кораблях, и лучшие воины во главе с отцом — на нашем драккаре. Я еле упросил отца взять меня с собой, правда, пришлось пообещать, что я седьмицу буду помогать ему с местными делами. Он все хотел, чтоб я стал лангманом.

Если бы я был скальдом, я бы смог рассказать об этом плавании больше. Как кони моря мчались по китовой дороге, как метатели меча, вдохновители Свальди, носители солнц жеребца пучины восседали на крутобоких спинах драконов моря, как дыхание Нарла наполняло крылья Тоурга. Когда я пытался сложить хотя бы самую немудреную вису, у меня выходил не мед поэзии, а скорее кал орла.

То, что я прошел за девять дней по суше, корабли проплыли за пару часов с попутным ветром. Бухта с моря выглядела иначе, чем с земли. Проход в нее был узким и каменистым. Отцов драккар остановился у входа. Флиппи Дельфин не хотел, чтобы воины, не знакомые с его способом ведения боя, мешались и становились под ветер, потому наша задача была проста: не выпустить хуорку из бухты, если она вдруг решится на такое.

— Кай, лезь на мачту. Если она поплывет к нам, кричи! — приказал отец, а сам взял одно из копий Флиппи, с непривычно широким и плоским наконечником, больше похожим на огромную стрелу без перьев, и встал возле борта с самыми сильными из воинов Сторбаша.