Сага о Кае Эрлингссоне

Звуки ночью слышались иначе. Более гулко. Более громко. Мы не говорили и не смеялись. Молча гребли, вглядываясь до рези в глазах в огоньки и вслушиваясь в плеск весел. Если вдруг решит всплыть какая тварь, то мы у нее будем как на ладони, а вот ее саму мы не заметим вплоть до того, пока не окажемся у нее в пасти.

Я не боялся смерти, но предпочел бы умереть, стоя на земле. Да, я все еще не хотел становиться ватажником Нарла и грести целую вечность на его золотом корабле. И вообще это несправедливо! Фомрир дал мне условие на получение руны, Фомриру я приношу жертвы, но если я помру в море, то последую за Нарлом.

— …ооой! — раздался протяжный крик.

Альрик тут же приказал сушить весла. Мы замерли. Где-то тут был остров с его рифами, неровными берегами и прочими прелестями, а мы, как слепые котята, плыли наощупь.

— Двое сторожат, остальным спать!

Я завернулся поплотнее в плащ и улегся на палубу. Когда теперь еще доведется поспать?

— Подъем!

Уже? А ведь казалось бы только что заснул после своей очереди сторожить. Я протер лицо морской водой, огляделся. Солнце еще не встало, но небо уже посветлело. Еле виднелись бледнеющие звезды. Остров оказался совсем близко. Слишком близко для ночного плавания, я бы сказал. Видимо, у Сигарра отменный кормчий, который может ходить по морю вслепую. Остальные корабли стояли неподалеку.

Все воины напряжённо смотрели на восток. Ещё немного и можно будет бежать к крепости. Некоторые со страхом проглядывали на берег — там стоял наблюдатель от конунга. И он впечатлял! Полноценный хельт, двенадцатая руна, секира в человеческий рост, кольчуга, сплетенная из толстенных колец. И самое главное — он не сдерживал силу. Она омывала горячими волнами, путала мысли и давила мельничными жерновами, ни у кого даже мысли не возникало нарушить правила и сойти с корабля прежде назначенного времени.

Скоро рассвет. Мы принялись поправлять оружие и доспехи. Я несколько раз присел, пара наклонов — и кровь уже бурлит в теле от предвкушения славной битвы, заново перетянул завязки куртки, закрепил наручи, повесил на спину щит, топорик, как обычно, на поясе. В последнюю очередь взял увязанные кусочками бечевки два копья.

Первый луч солнца ласково коснулся верхушки мачты. Заплетенная в косу борода наблюдателя качнулась от кивка, и давление чужой силы сразу же пропало. Я словно глоток свежего воздуха вдохнул.

Началось!

Мы спрыгнули в лодки, в несколько взмахов достигли берега, подхватили назначенного нам проводника и рысью последовали за ним.

Согласно плану именно наш хирд, как самый равномерный и слаженный, должен был первым занять крепостицу и удержать её до подхода остальных сил. Это не сильно понравилось остальным хёвдингам, ибо сулил нам больше славы, правда, и риск был больше.

Мерный бег не был похож на безумную погоню за троллем, но и не походил на патрули в поисках следов сноульверов. Проводник по имени Акун Челюсть вёл нассамой короткой тропой, тяжелая огромная челюсть первородной твари, что он приспособил в качестве оружия, в такт шагам покачивалась на плече. Я бы такую, конечно, поднял, но сражаться бы не смог.

— Почти на месте, — с этими словами Акун снял своё чудовищное оружие с плеча и двинулся в обход последнего холма. На ходу развязывая копья, я последовал за остальными.

Дом, выстроенный на пригорке, был окружён невысоким частоколом, вместо ворот имелся только проём в стене, но самое главное — там были враги. Мы увидели несколько человек, что уже забегали внутрь, а чуть подальше, примерно на таком же расстоянии от дома, что и мы, приближался вражеский отряд. Враги соображали ничуть не хуже.

Акун, не оглядываясь, помчался к дому. Альрик крикнул:

— Вепрь, Трюггве — за мной, остальные — в бой! — и побежал следом за Челюстью.

Мы рванули изо всех сил, чтобы перекрыть врагам путь к поместью. Те уже не спешили, поняли, что боя не избежать. Мы выстроились в линию, слева от меня встал верный Тулле, справа — Эйрик. Я глянул на их лица, пытаясь угадать, что они сейчас чувствуют. Лицо Эйрика было спокойным и сосредоточенным, словно он собирался дрова нарубить, Тулле же кривился, словно от зубной боли.

Наш строй шагнул вперед. Снова меня подхватило то же ощущение, что во время охоты на каменного зверя. Единение. Чувство плеча. Я уже не был собой. Я был сразу всеми, целым хирдом, я-мы был сильнее, чем один человек, быстр и несокрушим. Во мне-нас не было страха. Разве великан боится мышь?

— Тум! Тум! Тум! — я слышал бой сердец всех сноульверов.

Люди с другой стороны были разобщены. Они шли не вместе. Каждый был за себя. И каждый видел перед собой единое, и это единое было направлено лично против него.

Шестьдесят шагов. Копьё в правой руке подрагивало от нетерпения, щит все ещё был за спиной, но я не боялся шальной стрелы. Хирд прикроет. Тум!

Сорок шагов. Я вскинул копьё и отвел руку назад.