Сага о Хельги

Гудбранд ответил, что со многими шла речь о союзе, но у Олафа слишком дурная слава, чтобы кто-то на самом деле решился выступить против него.

– Не выступят ли против Олафа даны? – спросил Тосте.

– Только сварливая жена заставит Свейна забыть о том, что когда-то они с Олафом были товарищами и бились бок о бок, – сказал Кетиль. – Ясно, что Свейну было не до Норвегии, когда воевал он с Эйриком, что был прозван Победоносным, и ярл Хакон правил как хотел. Но и когда Эйрик уже умер, утомленный любовными утехами, Свейн так и не решился потребовать обратно земли своего отца у сына Трюггви. Хотя с Олафом они вроде как одногодки, но в Англии всем заправлял Олаф, а Свейн только учился у него. И сколько бы теперь наш ярл ни уговаривал его, видать, велико его уважение к Олафу. Так что пока ярл только может довольствоваться тем, что Свейн не поддержит Олафа против своего зятя.

Тут Ингрид спросила, сколько лет конунгу данов. Гудбранд ответил, что дюжины три лет на свете он живет. Тогда Ингрид сказала:

– Эдла, выходит, Свейн ненамного старше Сигрид. Не знаешь, не думала ли она о том, чтобы выйти замуж за него?

Эдла внимательно посмотрела на Ингрид и ответила:

– Свейн, конечно, один из владык Севера, и подошел бы он Сигрид. Как-то мы шутили с ней, что готова она будет терпеть мужа с раздвоенной бородой ради мести сыну Трюггви. Да только он христианин и уже женат.

На это Гудбранд сказал, что Гунхильд, жена Свейна, была очень плоха, когда они покидали Еллинге, и может случиться так, что теперь она уже и померла. И что, если надо, пошлет он корабль за вестями из страны данов, потому как не найти Сигрид мужа лучше.

Эдла рассмеялась и сказала, что такая свадьба устроит всех, кроме Свейна:

– Сигрид получит мужа с войском, который сможет отомстить за ее унижение конунгу Олафу. Ярл Эйрик получит союзника, да и Олаф, мой муж, вряд ли останется в стороне, коли его мать и отчим будут биться, – продолжила она. – Так что посылай корабль, Гудбранд. Если Гунхильд умерла, то, сдается мне, плохо пойдут дела у сына Трюггви.

Тут все начали кричать и радоваться, и только Хельги сидел грустный. Когда Ингрид спросила, о чем он грустит, он ответил, что негоже так радоваться смерти женщины, от которой, кроме добра, ничего им не было. Но Ингрид возразила, что все радуются не ее смерти, а возможности вернуться домой. Ведь как ни хорош их дом в Сигтуне, в Аурландфьорде их дом намного лучше. И Хельги поцеловал жену за мудрые слова.

Наутро Ингрид спросила Эдлу, поможет ли она устроить свадьбу Сигрид и Свейна, если Гунхильд умерла, или попытается ее расстроить, как было то со свадьбой Олафа. Эдла ответила:

– Долго я надеялась, что моя близость к Сигрид поможет мне стать женой ее сына. Но Сигрид не замечает бед и желаний других, а думает только о себе. Потому, думаю, пришло время пожить нам вдали от свекрови Пускай отправится она в Еллинге.

Гудбранд послал на юг корабль, как и обещал, и тот вернулся намного раньше трехнедельного срока, что ему отвели, так как встретил данов рядом с Готландом. Вести были те, которых ждали: Гунхильд так и не смогла поправиться и не дожила двух недель до начала лета. Ингрид рассказала об этом Эдле, и та сказала, что не пройдет и недели, как ждать им, что Сигрид отправит посольство к конунгу Свейну.

Так и получилось: через три дня по Ситгутне поползли слухи о том, что королеве было пророчество найти нового мужа. И будто бы кости показали, что будет тот муж могучим конунгом, который завоюет много земель. Поначалу все подумали на Бурицлейва, владения которого, по слухам, быстро росли. Однако потом гадание по полету птиц подсказало, что нового мужа Сигрид следует искать на юго-западе, а не на юго-востоке. Тут же стало известно, что конунг Свейн овдовел, и не прошло еще пяти дней с возвращения корабля Гудбранда, как Хёгни Красный стал собирать свой корабль в Еллинге.

Еще через три недели он вернулся и сообщил, что предложение Сигрид Свейн принял с радостью и велел готовить свадебный пир на праздник урожая в первый день нового года.

Кетиль и его люди, правда, узнали об этом раньше, потому как ярл послал их сторожить Зунд и следить, чтобы ни один корабль из Норвегии не прошел на восток без его позволения. И Хёгни сообщил им всё на обратном пути в Сигтуну.

Вести из Норвегии приходили тревожные. Сказывали, что новый корабль Олафа, который он назвал «Журавлем», в полтора раза больше любого другого, и на нем есть места для тридцати пар гребцов и высокие надстройки на корме и на носу, с которых удобно метать копья и стрелы. Кетиль сказал:

– Нелегко нам будет драться с Олафом сыном Трюггви – ведь у него теперь несколько кораблей один другого больше. И на них он плавает со своей дружиной, пугая бондов, так что никто этим летом не думает о восстании. Однако запуганные люди совсем не то, что люди, которые готовы идти за своим конунгом.

Ему ответил Хельги:

– Хотел бы я знать, как скоро увидим мы корабли Олафа в Балтике.