Сага о Хельги

Олаф снял с висящей на шее гривны золотое кольцо и кинул его Хельги. Тот поймал кольцо, поклонился и продолжил. Вскоре он сказал так:

Мостом облаков конунг Жигволд ведет прусских воинов сотни –

Деснице сына Хакона сызмальства промах не ведом…

Ярл Эйрик сын Хакона встал, снял с руки золотой браслет, подошел к Хельги и надел браслет ему на руку. Потом ярл сказал:

– Вижу я, недолго осталось сыну Трюггви править в наших краях, раз среди моих людей есть такие, что не побоятся встретить с четырьмя дюжинами три сотни врагов. И с сегодняшнего дня, Хельги Торбрандсон, и я буду называть тебя Хельги Скальд.

И они долго пировали, а потом Аслак сказал Хельги:

– За битву, в которой многие сложили головы, мы получили по полторы марки серебра, а за драпу об этой битве ты получил золотое кольцо и золотой браслет. Хорошо быть скальдом! Но я тебе не завидую. Драпа стоит того. Пусть слава о нас останется, если в следующий раз мы не будем так удачливы.

– Но пусть ты неплохой скальд, тебе не стать таким могучим воином, как я, – закончил он.

Хельги сказал:

– Я сложу драпу о тебе, Аслак Могучий, – это позволит тебе сберечь серебро, которое ты тратишь на женщин. Услыхав ее, они сами будут искать встречи с таким прославленным воином.

– Что ж, если ты сложишь такую драпу, возможно, я и в следующий раз помогу тебе сохранить жизнь, когда ты наделаешь новых глупостей, Хельги Скальд. – Аслак залпом выпил свое пиво и крикнул, чтобы принесли еще, да покрепче.

Спина у Хельги сильно болела, видно, копье было отравленное или прусс, который его ударил, плохо чистил лезвие, и на нем запеклась старая кровь. Но знахарь, что прислал ярл, наложил на рану мазь из меда и болотной тины и дал Хельги выпить дурно пахнущий отвар. После этого Хельги три дня метался в бреду, а знахарь только каждый день менял ему повязки. И Кетиль говорил, что если Хельги не выживет после этого зелья, то и знахарю несдобровать. Но на третий день Хельги открыл глаза и стал узнавать других людей. И жар у него прошел, а раны на руке и на спине затянулись. И хотя был он очень слаб, но видно было, что не судьба ему еще покинуть Серединный мир[34].

Такое счастье выпало не всем. Первым умер Грим Исландец, за ним еще трое раненых. Калле метался в бреду добрую неделю, прежде чем смог сам пить и есть. А Асгриму едва не отняли ногу, и с тех пор он не мог ходить не хромая. И всего из пяти дюжин людей с их корабля после битвы в дюнах осталось только тридцать девять человек. И из них только две дюжины могли сидеть на веслах. Потому, когда ярл отплыл грабить острова эстов, то Гудбранд со своими людьми отправился на запад, в Сигтуну, чтобы отдохнуть и набрать новых людей в команду. С ними же отправились и северяне, которых освободили из прусского плена после битвы.

Северяне те были худыми как скелеты, так что Гудбранд взялся доставить их до Готланда без платы. Но видно было по их осанке и по тому, как гордо смотрели они по сторонам, что были они не простыми воинами. Одного из них звали Торгейр из Сконе, а другого Ульф Готландец. Хельги разговорился с Торгейром, и тот поведал ему, что четыре года назад пошли они служить в дружину к конунгу вендов Бурицлейву, которого в тех местах называют Болеславом. И что служить ему было хорошо, и конунг был щедр к своим людям. Особенно после битв, которых было немало и на севере, и на юге. Но однажды пошли они в поход на север в земли пруссов и там попали в засаду. И Жигволд, который ненавидел все северян, велел заковать их в колодки, и когда он собирал сход вождей всех прусских племен, то показывал на них и кричал, что все пруссы должны объединиться ради того, чтобы на их земле не разбойничали люди с Севера. И хотя пришли они не со своим кораблем по морю, а по земле и с войском вендов, все одно ненавидели их так, как ненавидят в тех краях только викингов.

Гудбранд высадил Ульфа на Готланде, и тот сказал, что с этих пор они – его желанные гости, а Торгейр сказал, что передумал, и что готов остаться на корабле, если Гудбранд возьмет его в команду, ибо в родной стране никто его не ждет. Рагнар повел корабль на север, и через два дня вошли они в озеро Меларен. А к полудню следующего дня уже вытащили свой корабль на берег в Сигтуне.