Сага о Хельги

– Ты снова говоришь загадками. Я хотел бы, чтобы ты осталась со мной, но неволить тебя я не буду. Да и будет это бесполезно. Против твоей воли тебя не удержать… Но что ты сама будешь делать? Ты хочешь, чтобы я отвез тебя к твоему народу?

– Колдовство пройдет, когда взойдет солнце, Хельги Скальд, – ответила Эдла. – Ты снова вспомнишь о своей Ингрид, и вы будете счастливы, когда встретитесь – так я вижу. А я уже не вернусь к своему народу.

Хельги ничего не говорил и только смотрел в ее темные глаза, прижимая ее к себе.

Эдла продожила:

– Благодарна я тебе, за то, что ты отпустил нас в городе. Боги прогневались бы, коли не вознаградила бы я тебя за доброту, потому мы здесь. Но судьбе угодно, чтобы ты еще получил пятнадцать золотых монет из Сёркланда.

Хельги помотал головой:

– Ты снова говоришь загадками...

– Моему народу нужен другой союзник вместо ярла Сигвальди. Саксы захватили наши земли, но мой народ восстал, еще когда я сосала грудь матери. Мы выгнали саксов, но с тех пор ждем, когда они придут снова. Если я стану женой конунга Олафа, мой народ будет жить, не опасаясь набегов с моря. У нас хватает врагов и на берегу.

Хельги рассмеялся:

– Ты станешь женой конунга Олафа!? После того что случилось вчера, когда ты унизила его на глазах его людей?

– Ты еще слишком молод, Хельги Скальд, и не знаешь, что такие люди, как ваш конунг, ценят только то, что видят в руках у других. Олаф показал себя достойным вождем, он наградил своего лучшего воина. Если этот воин не смог воспользоваться подарком, то это вина воина.

Хельги снова помотал головой:

– Ты думаешь, я смогу прийти обратно и сказать, что ты мне не досталась?

Эдла выскользнула из его объятий и сказала:

– Так будет лучше для тебя, Хельги. Эту историю будут рассказывать на всех пирах, когда вы вернетесь из похода. Будешь ты рад, если об этом узнает Ингрид? К тому же конунг затаит на тебя злобу, а ссориться с еще одним правителем, помимо Олафа сына Трюггви, совсем не мудро. – Она надела рубаху и продолжила: – Так что свяжи мне руки своим поясом и приведи обратно к Олафу. Требуй платы золотом, теперь он поверит, что это боги снова привели меня к нему. Над тобой будут смеяться в лагере, но чего другого ждать от колдуньи?

Когда Хельги оделся, она подошла к нему, поцеловала и протянула руки, чтобы он их сбвязал своим поясом. Так они и вернулись к кораблям.

Потом, когда кто-то из команды начинал насмехаться над Хельги, тот просто отвечал, что за пятнадцать золотых монет он найдет кого-нибудь попокладистее, и смех умолкал. Но Кетиль один раз услышал вису, которую Хельги говорил себе под нос:

Слаще поэзии меда ласки прекрасной колдуньи…

Судьба ли Торбранда сыну забыть о том полнолунье?

Кетиль похлопал его по плечу и сказал:

– Виса хороша, но я бы забыл ее навсегда, Хельги сын Торбранда. Не стоит, чтобы о тебе говорили, что ты такой близкий родственник конунга свеев.

Два дня они пировали, потом целый день шел торг, когда торговцы с Готланда и Боргундархольма, прослышав об их стоянке, припыли выкупить у них рабов. А на четвертый день, поделив серебро, все снова погрузились на корабли и направили носы на северо-восток. Гудбранд сказал, что теперь держат они путь в земли эстов и ливов. Серебра там не сыщешь, но хороших рабов добыть можно.

 Сага о том, как Хельги сын Торбранда разлюбил баранину

Шли они  вдали от берегов, полагаясь на умение кормщиков, и непогоды никто не ждал в это время года. Слабый ветер дул с юга, так что работать веслами не приходилось, потому все на кораблях были в хорошем настроении и слышались песни. Так продолжалось два дня. Но, видно, на этом их удача закончилась, потому что на утро третьего дня задул северный ветер и началась буря.

Весь день и всю ночь викингам пришлось по очереди вычерпывать воду из трюма да грести без передышки, чтобы не дать кораблю развернуться бортом к волнам. А кормило держали по трое, и видно было, что даже трем сильным воинам управиться с ним не всегда под силу. Хельги весь промок, но гребля не давала ему замерзнуть. В темноте они потеряли из виду другие корабли, потому как ветер не давал зажечь огня и относил крики в море. Бывалые мореходы этому только обрадовались, ведь в такую бурю кораблям немудрено столкнуться, сколько ни налегай на весла. И еще они говорили, что удача им, что буря застала их в открытом море, а не вблизи берегов с мелями и скалами. Выброси ветер их корабль на мель – и волны разбили бы его за мгновения. Рагнар на корме заколол последнюю из овец, что взяли они в земле вендов, и отдал ее Эгиру, богу моря.

Так прошли день и ночь, и только к следующему утру ветер ослабел. К полудню волны стали ниже, и из-за облаков выглянуло солнце. Ветер переменился и теперь дул с северо-запада. Рагнар приказал поднять парус, и воины смогли отпустить весла, снять мокрую одежду и повесить ее сушиться. А самые предусмотрительные достали сухие рубахи из просмоленных мешков, в которых хранили свои пожитки.