Сага о Хранителях

- Мне помогли. Кухарка жалела меня и в одну ночь она стащила ключ, сняла с меня кандалы – да, я спал закованный – и, дав вещи, деньги и еду в дорогу, велела бежать в сторону порта. Там я пробрался на корабль, который отплывал до Норвегии. После еще одно судно – и я оказался на острове. Поселился в деревне. Хотон дал мне кров и работу. Я начал учиться жить свободным. И выбрал имя «Кай».  Со скандинавского оно переводится как «господин». Может, это было чуть нагло с моей стороны. Но я хотел, чтобы ничто не напоминало мне о том, что я – раб. Даже имя.

Я вздохнула, потрясенная рассказом парня. Да уж, ему не позавидуешь. И хотя это всё с ним происходило в прошлой жизни – всё равно, он помнил каждую минуту своих мучений, своей адской жизни раба. Врагу такого не пожелаешь.

- А Лета? Она…знала о тебе?

Кай кивнул:

- Единственная в деревне, кто не пугался моей мрачной натуры. Я так старался отпугнуть её, а она, мало того, что не уходила – так еще умудрилась и меня очаровать. Эта девушка настолько плотно вошла в мою жизнь, что я не представлял, как раньше вообще мог ненавидеть её. Но я всё испортил.

- Как? – я даже чуть подалась вперед, заинтригованная.

- Что ты помнишь о нас? – вместо ответа Кай задал свой вопрос.

Я пожала плечами:

- Только то, что мы…ну, то есть вы – провели вместе ночь. Ты прокрался в дом, а Лета приставила к твоему горлу нож.

Фергюссон улыбнулся, видимо, тоже вспомнив тот вечер. После, тряхнув головой. Он поднял на меня взгляд:

- После того вечера – той ночи - мы не разговаривали до того, как Норны не выступили с предложением. Я поступил как трус – провел с тобой ночь, а потом ушел.

Я не стала поправлять Кая – ведь ночь он провел не со мной. Ну, в каком-то смысле. Вместо этого я лишь внимательно слушала, впитывая каждое слово, которое произносил блондин.

- У меня было столько мыслей в голове – о неравенстве, о том, что я недостоин быть с тобой, потому что я бывший раб. Ты не стала убивать меня, однако на собрании, когда я увидел, как ты выступаешь добровольцем – я будто умер и родился снова. Я решился поговорить с тобой только перед самым Посвящением, но ты лишь улыбнулась и сказала, что всё понимаешь. Я долго боролся с чувствами, но они захлестывали меня с каждым днем всё больше и больше. Я тонул в них, и боялся, что не смогу быть Хранителем, что погублю нас всех. Ты дала мне слово, что когда всё закончится – я не смогу от тебя скрыться. Как будто я хотел…, - сглотнув, Кай продолжил, - А потом ты погибла. А я так и не успел сказать тебе то, что так хотел.

Я не понимала, что со мной происходит. Снова было то странное ощущение – будто это я и не я одновременно. Только оно было куда сильнее. Я словно сдала свое тело в аренду Лете. Потому что сейчас я смотрела на Кая явно ее глазами. иначе как я объяснить то, что я подошла к нему, и остановившись буквально в нескольких сантиметрах от его тела, почти шепотом спросила:

- Что ты хотел мне сказать?

Кай не колебался. Взгляд его был спокоен и тверд, и только в самой глубине плескалась печаль – и нежность.

- Нет ничего хуже, чем одна лишь мысль о существовании без тебя. Я прожил жизнь, ведомый лишь надеждой, что мы переродимся. Все эти годы я покорно ждал, когда встречу тебя – не для того, чтобы сражаться рядом. А просто для того, чтобы снова увидеть эти глаза. И вот – наконец-то ты здесь. И я в полной растерянности. Будто я снова – тот мальчишка, который ждет от тебя лишь слова, чтобы уйти.

И уж точно я не могла хитро улыбнуться и обронить – как в старом воспоминании:

- Разве я что-то сказала?

А после – закрыть глаза и почувствовать, как его мягкие губы осторожно накрывают мои.

глава двадцать первая. "Сила золота"

Глава 21. «Сила золота»

Давина

Но это определенно точно была я. Потому что я чувствовала – и чувства эти были как никогда ярки. Будто все эти годы я спала, и только сейчас этот холодный мрачный скандинав пробудил меня ото сна. Тоже мне, сказка о Спящей Красавице.

Поцелуй был нежный, будто изучающий. Кай не давил на меня – его руки осторожно обвили мою талию и чуть прижали к себе, я же – одной рукой обхватила его за шею, а второй зарылась в его белые, как снег волосы. На ощупь они были, будто самый нежный шелк – ни разу не тронутые, ни краской, ни горячими «утюжками» и щипцами для завивки. Потрясающие ощущения. То, как легко они проходили сквозь мои пальцы, заставляло меня перебирать прядь за прядью, упиваясь ощущениями.

Мы будто узнавали друг друга заново. Не было в наших действиях ни спешки, ни голода, ни страсти. Нет - ничего такого, чего я могла ожидать от такого человека, как Фергюссон, не последовало. И не то, чтобы я думала, что он сразу же швырнет меня на стол и начнет срывать с меня одежду. Нет, всё не так. Однако, такого обращения, будто я – хрупкая хрустальная ваза и любое неосторожное движение сломает меня – этого я точно не ожидала.