Сага о Копье: Омнибус. Том I

Троица оставила лошадей слугам на конюшне и вошла во дворец. Появились горничные со свежими полотенцами. Кит-Канан и Дунбарт небрежно вытерли лица и вернули полотенца служанкам. Макели вытирался тщательно, одновременно с неприкрытым любопытством рассматривая девушек. Горничные, обе не старше Макели, покраснели под его пристальным взглядом.

— Пойдем, — проворчал Кит-Канан, потянув мальчика за рукав.

Дунбарт выхватил у него из рук полотенце и подал его служанкам.

— Я еще не закончил, — сопротивлялся Макели.

— Если бы ты продолжал вытираться дальше, ты содрал бы себе кожу и волосы, — заметил гном.

— Я смотрел на девушек, — напрямик ответил Макели.

— Да, словно волк на добычу, — сказал Кит-Канан. — Если хочешь произвести впечатление на прекрасный пол, нужно научиться быть более любезным.

— Что ты имеешь в виду?

— Он имеет в виду, что нельзя пялиться, — вмешался Дунбарт. — Улыбайся и говори что-нибудь приятное.

Макели был озадачен:

— Что я должен сказать?

Кит-Канан, взяв его за подбородок, посоветовал:

— Говори комплименты, например: «Какие у тебя красивые глаза!»; или спроси у девушки, как ее зовут, и ответь: «Какое замечательное имя!»

— А можно до нее дотронуться? — невинно спросил Макели.

— Нет! — воскликнули оба одновременно.

В коридоре они заметили Ульвиссена в сопровождении одного из его солдат. Сенешаль из Эргота передал воину большую жестяную трубку, которую тот торопливо запихнул в кожаную сумку, свисавшую с его плеча. Увидев Кит-Канана, Ульвиссен выпрямился. Солдат с трубкой отдал честь и отправился своей дорогой.

— Как твои дела, мастер Ульвиссен? — вежливо осведомился принц.

— Отлично, Высочайший. Я отправил Его Императорскому Величеству копию предварительного соглашения, которое мы составили.

— Прямо сейчас?

Ульвиссен кивнул. Лицо его, заросшее седеющей бородой, выглядело изможденным. Кит-Канан подумал, что госпожа Тералинд допоздна задержала своего помощника, готовя это послание.

— Не знаешь ли ты, где могут быть мой отец и принц Ситас?

— В последний раз я видел их в приемном зале, где ставили печати на копии соглашения, — с вежливым поклоном ответил Ульвиссен.

— Благодарю тебя.

Кит-Канан и гном отправились дальше. Макели поспешил было за ними, но, пройдя мимо высокого пожилого человека, остановился, глядя на него с любопытством.

— Сколько тебе лет? — непосредственно спросил Макели.

Ульвиссен с удивлением ответил:

— Сорок девять.

— А мне шестьдесят один, — сказал мальчик. — Странно, а ты выглядишь настолько старше меня!

Кит-Канан резко обернулся и взял Макели под локоть.

— Извините его, ваше превосходительство, — сказал принц. — Мальчишка провел всю жизнь в лесу и не знаком с хорошими манерами.

— Ничего, — ответил Ульвиссен, пристально глядя вслед принцу и гному, увлекавшим Макели прочь.

Приемный зал дворца находился на первом этаже центральной башни, этажом ниже зала Балифа. У дверей Дунбарт покинул Кит-Канана.

— Моим старым костям требуется отдых, — извинился он.

Макели хотел было идти с принцем, но тот велел ему ждать снаружи. Мальчик заупрямился, но Кит-Канан резко приказал:

— Займись чем-нибудь полезным. Я скоро вернусь.

Когда Кит-Канан вошел, он увидел, что огромное круглое помещение заполнено письменными столами и табуретами, за которыми сидели писцы, яростно работавшие перьями. Они полностью записывали все речи, произнесенные во время заседаний, и тут же делали копии.

Посреди этого организованного хаоса стояли Ситэл и Ситас, рассматривая листы пергамента, испещренные похожим на паутину почерком. Между столами сновали мальчики, наполнявшие чернильницы, точившие перья, разносившие кипы чистого пергамента. Заметив сына, Ситэл отбросил пергамент и жестом отослал помощника.

— Отец, мне нужно поговорить с тобой. И с тобой, брат, — произнес Кит-Канан, указывая на более спокойный уголок зала. Когда они остались наедине, принц напрямик начал: — Вам известно, что в городе полно рабов, они восстанавливают Рынок?

— Об этом знают все, — быстро ответил Ситас. Сегодня он выглядел особенно изящно, сменив свою обычную одежду на юбку и тунику до колен, сшитую из стеганой золотой ткани. Повязка у него на лбу тоже была золотой.

— А как же закон? — возвысил голос Кит-Канан. — Ни одной семье не позволяется иметь более двух рабов, а я видел более двух сотен, за которыми присматривали жрецы храма Эли.

— Закон относится только к жителям Сильваноста, — сказал Ситас, снова не давая отцу вставить слова. Ситэл молчал, позволяя сыновьям спорить: ему было любопытно, кто одержит верх. — Рабы, которых ты видел, — с реки Эм-Бали, что к северу от города, — добавил первенец Пророка.

— Это отговорки, — с жаром возразил Кит-Канан. — Я никогда не слышал о законах, касающихся только Сильваноста, а не всего народа!

— А что это ты так заботишься о рабах? — поинтересовался Ситас.

— Это несправедливо. — Кит-Канан сжал руки в кулаки. — Они такие же эльфы, как мы с вами. Эльфы не должны порабощать эльфов.

— Они не такие, как мы, — фыркнул Ситас. — Это Каганести.

— И это само по себе означает для них рабство?

Ситэл решил, что пришло время вмешаться.