Сага о короле Артуре

— Да. Не думаешь же ты, что за все эти годы, что я провел вдали от тебя, занимаясь науками, я так и не узнал о своем происхождении? Мой отец вот уже несколько лет как дал мне знать о себе. Уверяю тебя, я говорил с ним, и не раз, а многократно. И я знаю, что мне нечего стыдиться своего происхождения.

Еще мгновение она смотрела на меня, потом кивнула и опустила веки. Ее щеки окрасились легким румянцем. Она поняла меня. Затем снова накинула капюшон, чтобы скрыть лицо, и оперлась на руку, предложенную ей королем. Она направилась к выходу, идя между ним и королевой, и две ее монахини последовали за ними. Жрецы кудахтали, шептались и глазели на меня. Не обращая на них внимания, я смотрел вслед матери.

Король остановился у дверей, и я услышал, как он прощается с матерью. Снаружи ожидала толпа придворных. Они расступились перед Ровеной, моей матерью и полудюжиной женщин, сопровождавших их. Я услышал шорох платьев и звонкие голоса женщин, затихающие за шумом дождя. Вортигерн стоял в дверях, глядя им вслед. На улице лил проливной дождь. Быстро темнело.

Король развернулся на каблуках и проследовал в зал, сопровождаемый своими военачальниками.

Глава 9

Они толпились вокруг меня, шумно переговариваясь, но близко не подходили, держались кругом, словно псы, обложившие волка. В зал вернулась смерть; я чуял ее, но не понимал, в чем дело, и не верил себе. Я направился было вслед матери, но мои стражи угрожающе вскинули мечи.

— В чем дело? — резко спросил я у короля, — Ты дал слово. Не слишком ли быстро отрекаешься от своих клятв?

— Я не нарушаю клятвы и обещал, что ты послужишь мне и что не поставлю тебе в вину происхождение. И это правда. Я велел привести тебя сюда именно потому, что знал, что ты — ничей сын. И ты пригодишься мне, Мерлин, именно благодаря своему происхождению.

— Чем же?

Он взошел по ступеням к трону и снова сел. Все придворные столпились вокруг него, там же были факельщики. Зал наполнился чадящим пламенем, шорохом, поскрипыванием кожи и звоном кольчуг. Снаружи шумел дождь.

Вортигерн наклонился вперед и оперся подбородком на кулак.

— Сегодня, Мерлин, мы узнали то, о чем отчасти догадывались и раньше. Твой отец — не человек, а дьявол. И потому ты не можешь рассчитывать на людское милосердие. Но из-за того, что твоя мать — дочь короля и ты все же имеешь некоторые права, я объясню, зачем тебя привезли сюда. Тебе, должно быть, известно, что я строю крепость на скале, которая зовется Башней?

— Это все знают, — ответил я. — Всем известно и то, что стены разваливаются, будучи доведены до высоты человеческого роста.

Он кивнул.

— И мои маги и мудрецы, мои советники, которых ты видишь здесь, объяснили почему. Фундамент был заложен неправильно.

— Что ж, — сказал я, — это кажется мне разумным.

Справа от короля, рядом со жрецами, стоял высокий старик.

Яростные голубые глаза смотрели из-под насупленных белых бровей.

Он не отрываясь смотрел на меня, и мне показалось, что в его взгляде я вижу жалость. При моих последних словах он поднес руку к бороде, словно пряча улыбку.

Король, казалось, не услышал меня.

— Мне сказали, — продолжал он, — что королевская крепость должна стоять на крови.

— Они, разумеется, говорили в переносном смысле? — вежливо осведомился я.

Мауган внезапно стукнул своим посохом в помост.

— Нет, в прямом! — вскричал он, — Раствор должен быть замешен на крови! Камни основания следует оросить кровью! В древние времена все короли только так ставили крепости! Лишь кровь сильного человека, воина, дает мощь стенам!

Повисло тяжелое молчание. Мое сердце забилось медленными, тяжелыми толчками, отдающимися во всем теле. Я холодно произнес:

— Ну и какое же отношение это имеет ко мне? Я не воин!

— Ты и не человек, Мерлин! — хрипло ответил король, — Они открыли мне с помощью магии, что я должен найти юношу, у которого никогда не было отца, и омыть основание крепости его кровью.

Я посмотрел на него. Потом обвел взглядом окружавшие меня лица.

Люди переминались с ноги на ногу, перешептывались, старались не смотреть мне в глаза, но на всех лицах я видел смерть — смерть, которую я почуял сразу, как только вошел в зал. Я снова обернулся к королю.

— Что за чушь? Когда я уезжал из Уэльса, это была культурная страна, край поэтов, мастеров и ученых, край воинов и королей, которые сражались за свою страну и убивали благородно, при свете дня. А ты говоришь о крови и человеческих жертвоприношениях. Вы что, решили вернуть в современный Уэльс замшелые обычаи Вавилона и Крита?

— Я не говорил о человеческих жертвоприношениях, — ответил Вортигерн. — Ты ведь не человек. Не забывай этого.

В тишине слышался лишь шум дождя, хлещущего по лужам на дворе.

Кто-то прокашлялся. Я встретил взгляд яростных голубых глаз старого воина. Да, я был прав: он смотрел на меня с жалостью. Но даже те, кому жаль меня, не посмеют выступить против этого безумия…

Меня словно озарило вспышкой молнии. Я наконец все понял. Все это не имело никакого отношения ни к Амброзию, ни к моей матери. Она была в безопасности и всего лишь подтвердила то, чего они хотели.