Сага о погасшем солнце

В вещах, лежавших внутри, он разобрался без проблем. Всё это показывали им в школе наслаждений. Хотя основной обязанностью Сэйда и не было прислуживать знатной госпоже, наставники вполне допускали вероятность того, что у возможной покровительницы появится такой каприз. К тому же, возможность обеспечить госпоже комфорт и умение разобраться в значении цветов и знаков на одеждах, повышала шанс очаровать её и угодить.

Сэйд не испытывал к подобным урокам особой любви, за исключением тех, которые касались знаков.

Сейчас он разложил одеяния Арианы на кровати, легко определил то, которое соответствовало случаю, и подал госпоже сначала длинную нижнюю рубаху, а потом и носившийся поверх неё синий кафтан. Наконец-то госпожа позволила ему сделать то, что Сэйд делать умел, и невольник спокойно, заботливо и аккуратно надевал на неё один слой одежды за другим. Расправлял складки, так чтобы те лежали красиво, подстать необычной холодной красоте Арианы, укладывал на дорогую ткань не менее драгоценный пояс.

Ариана стояла неподвижно, позволяя заботиться о себе, и едва заметно улыбалась. Уверенные прикосновения рук Сэйда будоражили её, и эта уверенность передавалась самой наследнице.

От взгляда же Сэйда не укрылась вязь магических знаков, бегущих по подолу, рукавам и вороту рубахи и кафтана, заковыристые символы, которыми перемежались камни на поясе, платиновая фибула со знаком дома, которой предполагалось скрепить плащ.

— Вы очень одарены, — негромко произнёс Сэйд, заканчивая расправлять складки одеяния и поднимаясь с колен. Теперь их с Арианой глаза оказались на одной высоте, взгляды встретились, и Ариана снова почувствовала ту болезненную и мощную тягу, которая вчера приковала её внимание к этому рабу. — И вы — дочь самого владыки.

— Да, — Ариане почему-то на мгновение стало неловко об этом говорить. Как будто её положение могло разделить их ещё сильней.

— Мне очень повезло, — так же негромко произнёс Сэйд. Звуки его голоса мягко ласкали слух Арианы, заставляя её погружаться в непонятную истому.

Ариана сглотнула.

— Идём, — она собиралась взять раба за руку и потянуть из комнаты, но замерла на середине движения и поморщилась. — Хотя нет. Постой.

Ариана отвернулась. Не глядя на невольника, подошла к стоявшему на столе для занятий ларцу, отщёлкнула замок и некоторое время смотрела на содержимое. Потом осторожно достала оттуда узкий кожаный ремешок и вернулась к Сэйду. В глаза рабу она по-прежнему не смотрела.

— Это очень ценная вещь, — задумчиво произнесла она. — Не думала, что когда-нибудь пущу его в ход.

Сэйд таким же заледеневшим взглядом смотрел на то, что Ариана держала в руках. Ошейник. То, что принять из рук госпожи считалось гордостью, его в эти мгновения заставляло краснеть.

— Встань на колени, — отстранённо произнесла Ариана.

Сэйд без возражений выполнил приказ.

Когда мягкие пальцы Арианы потянулись к его шее, Сэйда опалило стыдом. Тело откликнулось возбуждением, но ненависть к себе и осознание своей беспомощности были сильней.

Ариана никак не объяснила свой поступок, а Сэйду не о чем было спрашивать. Он достаточно знал этикет, чтобы понимать, в каком виде должен предстать перед роднёй своей госпожи. И мог только гадать, почему, несмотря на все знания, собственное положение заставляет его стискивать зубы и краснеть.

Вараан принимал дочь в личных покоях, а именно, в кабинете. Вчерашней выходкой Ариана и без того достаточно опозорила и себя, и его, и Вараан не собирался продолжать раздувать конфликт напоказ.

Однако, высказать дочери собирался всё. А потом решить — стоит ли оставлять ей новую игрушку или вернуть обратно в бараки, и после обоих наказать.

Когда Ариана вошла в его кабинет — сразу поняла этот настрой.

— Владыка, — Ариана изобразила глубокий, почтительный поклон. Попутно дала знак Сэйду опуститься на колени — впрочем, тот догадался бы и сам. Невольник замер в позе покорности, опустив глаза и старательно не глядя ни на кого из Основ.

— Ариана.

В комнате повисла тягостная тишина.

Ариана никогда не была особенно близка с отцом. Её чувства к князю были противоречивыми: тут находилось место и почтению, и страху, и ненависти. Почтению и страху — потому что глупо было отрицать личное могущество, прозорливость и волевой характер владыки. Все эти качества Ариана в людях уважала. Но тот факт, что двоежёнство Вараана привело к гибели её мать, Ариана забыть не могла.

Ариана умела ненавидеть молча. Долго, месяцами выжидая возможности нанести удар. А в случае с Варааном дело осложнялось тем, что иногда в сердце девушки проскальзывало и нечто похожее на любовь.

Что чувствовал к ней отец, наследница не знала. Поговаривали, что она и Нариана — двое любимых детей. Они же были старшими, и только их матерей Вараан признал. Но Ариана не помнила особых проявлений этой любви. Вараан всегда был требователен и жёсток. И в этом Ариана его понимала.