Сага о реконе

Перед ним расстилался обширный луг, покато уходивший к краю пропасти, за которым открывался умопомрачительный простор – колоссальное синее зеркало фьорда, склоны гор, выраставших из воды и поросших соснами, седые косы водопадов, ниспадавших с крутых скал, а еще дальше, за устьем фьорда, блестело и переливалось море.

У самого берега зеленели щетинистые нашлепки островков-шхер, за ними незримо шумели и плавно переваливались океанские валы, а к северу таяли в дымке суровые горные хребты.

Луг, который попирал Щепотнев, располагался так высоко, что морские орлы, реявшие над гладью фьорда, описывали свои круги под ним, и он смотрел на них сверху.

Громадность мира впечатлила Семена настолько, что он задыхался, и даже свежий ветер, пахнувший солью, йодом и водорослями, не унимал волнения.

– Красота-то какая! – послышался у него за спиной голос Васнецова. – Лепота!

– Да уж… – выдохнул Щепотнев. – Это даже не Норвегия!

– А это не совсем Норвегия.

– Норэгр!

– Слухай, Сема, – примирительно заговорил Скальд, – а тебе не все равно, чего тут и где? Викинги тут! Ясненько? Знать бы еще, какой к тутошнему ярлу подход искать.

– А ярл – это кто? Вроде как граф местный?

– Скорее, как князь. А есть еще хевдинг, или, правильнее, хёвдинг – это вождь, у него тоже дружина водиться может. Хевдинг – это не титул, а как бы почетное звание, по наследству он не передается. Хевдинга выбирают. Правда, конунга, то бишь короля, тоже выбирают, но тут уж точно титул.

– Ясно.

Нетвердо ступая, Щепотнев пошагал вперед по еле заметному скату.

Под ногами путались карликовые берёзки, стелившиеся по земле, качались на стебельках незнакомые синие цветочки, прорастала трава-мурава.

– Ты там поосторожнее, – предупредил его Скальд, – донизу полкилометра лететь, ушибиться можно.

– Я учту.

У самого края, где за гребень скудной почвы цеплялись битые ветром кустики, лежала рыжая корова, с долготерпением травоядного перемалывая жвачку. Вдалеке загавкала собака.

– Тут сетер, – сказал Васнецов, – верхние луга. Они в общинном пользовании, здесь, как местные говорят, «рога встречаются с рогами и копыта с копытами».

– Типа, колхоз.

– Ну, нет. Коровы-то чьи-то все, только земля как бы ничья. Альменинг[37].

– Пошли-ка отсюда, – сказал Щепотнев, прислушиваясь к лаю собак. – Пока пастухов не видно.

– Правильно, чего зря светиться? – бодро ответствовал Йохан. – В принципе, имеем право. Здесь же не только сетер, тут еще и дорога проходит в соседние фьорды. Вон видишь колею?

– Пошли, пошли…

И они пошли.

Глава 10 Константин Плющ «Море смеялось»

На следующее утро Костя с Валеркой встали рано – невозможно было долго валяться, когда вокруг такое!

За скромным завтраком они познакомились с дружной компанией молодых Регуляторов, за плечами которых числилась всего одна ходка в прошлое.

Сошлись легко, ибо рекрут и начинающий регулятор мало чем отличаются.

После завтрака компания разбилась на две группки – охотников и рыболовов.

Первые желали поохотиться на динозавров, а вторые – порыбачить.

Охотники потащили с собой Бородина, а рыбари увлекли Плюща.

– Не переживай! – хлопнул его по плечу Лангместур, коренастый парень из Твери. – Никуда они не денутся, эти ящеры.

– Ага! – хмыкнул Паль. – Один как-то раз сбежал. Эти дурачки приволокли живьем какого-то… этого… ну завра, короче. А он и удрал! Знаешь куда? В древний Новгород!

– Я что-то такое читал, – встрепенулся Костя. – Было что-то в былинах про Ящера!

– Мозозавр это был, – спокойно сказал Пэтр. – Он, когда портал покинул, в озере Ильмень поселился. Я даже строки из летописи заучил: «лютый зверь-коркодел перекрывал в той реке Волхове водный путь. И, не поклоняющихся ему, иных пожирал, иных потоплял. Поэтому люди, тогда несведущие, сущим богом окаянного того называли, или князем Волхова». Святилища ему строили на болотах и на берегах рек, жертвы приносили – черных кур в воду кидали…

– …И молодых девиц, – подхватил Ингвар.

За разговором они вышли за ворота замка и потопали по набитой тропе, пока та не вывела их к гладким пескам.

На пустыню здешние места походили мало, скорей уж на бесконечный пляж. Если не оглядываться назад, на стены и башни цитадели, то по сторонам открывался обалденный простор. И тишина.

– Силур! – торжественно сказал Лангместур. – Тут не то что птиц – мух и тех нету. Не появились еще!

– Здорово! – искренне сказал Плющ.

Оглянувшись в очередной раз на замок, Константин замер. Замка не было.

Вокруг, насколько хватало глаз, стелились ровные, безрадостные пески.

– А… где?

– Страшно? – хмыкнул Паль. – Я тут третий раз, а все равно как-то не по себе становится.

– Мы в прошлом, Костян, – объяснил Лангместур. – Чуть ли не полмиллиарда лет до нашей эры. Прикинь?!

– Ничего себе…

– А ты думал! Да ты не бойся. Вон, видишь два камня? Там и проход. На портал как-то не тянет!

– А вдруг…

– Вдруг – что? Камни кто-то унесет? А тут некому! На сушу еще ни одна тварь морская не вылезла.

– Тут медитировать хорошо, – похмыкал Паль. – Тишина… И пустота.