Сага о Рорке

Лицо Рогволода просветлело, он дважды моргнул, подтверждая, что Браги правильно его понял. Княжичи помертвели. Минуту в горнице никто от изумления не мог вымолвить ни слова, пока Боживой, не помня себя, не закричал:

– Во имя Хорса пресветлого! Что он говорит? Волкодлака, колдуна, отродье навье Великим князем сделать? Это болезнь помрачила его разум!

– Уймись, Боживой! – сурово одернул княжича Световид. – Рогволод пока еще князь, говорит волю свою.

– Да он безумен! – Боживой вырвался из рук братьев, вцепился пальцами в покрывало у горла отца. – Я должен быть князем антов, я, Боживой, старший из сыновей! Слышишь, я должен быть князем!

Но Рогволод не слышал уже ничего. Белесая муть перед его глазами на мгновение прояснилась, и князь увидел, как из-за спин склонившихся над ним безликих фигур вышла высокая женщина в белом покрывале. У нее лицо Вешницы, первой жены князя, умершей сорок лет тому назад. Она улыбается и зовет его, но рот у нее какой-то странный, безгубый. Собрав все силы, Рогволод приподнялся ей навстречу, но захрипел и откинулся на ложе. Пальцы его разжались, глаза остекленели, нижняя челюсть отвалилась, и только тягучая слюна продолжала вытекать из провалившегося рта.

– Кончился, – прошептал Ольстин и поежился.

В горнице сразу стало холодно и жутко. Люди притихли, прятали друг от друга взгляды, спешили выйти вон. Волхв Световид взял за плечо ошеломленного Боживоя.

– Пока Рорк не нашелся, ты князь, – сказал он. – У ворот терема собрались посадские люди – выйди к ним, скажи, что князь почил с миром, созови всех на тризну.

Боживой вздрогнул, поднял полные слез бессильной ярости глаза на волхва.

– Пока Рорк не нашелся… – пробормотал он.

– Убей волчонка! – зашептал Световид. – Пошли надежных людей. Анты поддержат тебя. Все поддержат тебя. Убьешь проклятого, обезопасишь род свой от всех превратностей.

Глаза Боживоя вспыхнули.

– Я найду его! – прошептал он.

– Сейчас ничего с ним не поделать, – усмехнулся волхв. – Рорк под рукой варяжина Браги. Знаю я, что он на кораблях варяжских прячется. Там его тебе не достать. Однако война – это война. Захотят боги, сгинет проклятый волчонок под мечом.

– Я его сам убью, Световид.

– Балмочь! Ты должен здесь остаться. Пошли вместо себя Ведмежича. И надежного человека найди. Пусть будут там вместе с отродьем волчьим.

– Ты сказал, Световид!

– Боги на твоей стороне, Боживой. Почти их, и они предадут сына Рутгера в твои руки.

– Будешь ли со мной, Световид?

– До конца. Мой враг – твой враг.

Боживой бросил взгляд на остывающее тело отца, приблизился, поцеловал усопшего в лоб и размашистыми шагами вышел из горницы следом за остальными княжичами.

Ночь была темная и жаркая, одолевала духота. Внизу поминали умершего Рогволода: тело князя перенесли в повалушу,[63] там же собрались волхвы и бабки-плакальщицы оправлять поминальный обряд. Кое-кто уже напился: громкие пьяные голоса были отчетливо слышны в ночной тишине. Иногда Яничке казалось, что она слышит голоса братьев.

Вечер она проплакала в своей светелке. Старого князя, своего приемного отца, она не любила, но чтила и уважала – Рогволод был порой очень ласков с ней. Его смерть ее поразила, в душе княжны образовалась зловещая пустота, которую нечем было заполнить. Яничка радовалась, что женщинам не положено быть на тризне, она бы не выдержала этого. Долгие часы тянулись в тоске.

За два часа до полуночи нежданно пришел варяжин – посланец от ярла Эймунда, рудый,[64] с наглыми глазами навыкате. Мамка хотела вытолкать нечестивца вон, но варяг заупрямился, лопотал что-то, показывал ларец. Яничка остановила мамку. Варяжин передал ей на словах сочувствие Эймунда и вручил подарки – Эймунд и впрямь уже видел себя женихом словенской княжны. Яничка не хотела брать ларец, но варяжин настоял-таки. Эймунд прислал щедрые дары: в ларце оказались отрезы дивного синего бархата и нарядной камки, тонкой работы серебряный кубок, изящное огорлие[65] с ясписом и бирюзой, наборный тарелец,[66] какие носили знатные варяжинки, тяжелая золотая цепь и черепаховый гребень, украшенный дивной резьбой – изящная работа ромейского мастера. Мамка ахала и охала, рассматривая подарки Эймунда, а Яничка думала о своем, хотя внимание Эймунда польстило ей, а подарки понравились. Варяжин сообщил, что варяги с утра уходят из Рогволодня и просил передать какие-нибудь добрые слова для Эймунда, уходящего на великую войну. Яничка лишь поблагодарила посланца и просила сказать жениху незваному, чтобы берег себя. С тем посланец и ушел. Холодность Янички рассердила мамку.

– И чего, дочка, тебе еще нужно? – печалилась мамка. – Щедрый-то какой жених, поминки какие богатые прислал. Радоваться должна, а ты слова доброго ему пожалела.

– Оставь меня, – вдруг сказала Яничка, – и ларец унеси.

– Гневаешься на меня, еврашка?

– Нимало. Хочу одна побыть…