Сага о Северных островах (СИ)

— Что-то скучно. Херлиф, поговори с хозяином, пусть принесет нам выпивки покрепче. И раз уж мы собрались, пусть каждый расскажет, как получил последнюю руну! Вот я, например, добил хельта, Йора Жеребца, который напал на мой дом. А ты, Коршун?

Черноглазый хускарл вздрогнул от неожиданности, но ответил:

— Убил человека.

— Маловато. Расскажи больше!

— В прошлом хирде кто-то повадился красть добро у своих же. Тащил то, что можно за пазуху засунуть: серебро, браслеты, ножи, утварь. Сначала подумали на меня, потому что выгляжу как иноземец. Били, обыскивали. Потом я нарочно показал необычную серьгу с черной жемчужиной, выждал, пока она пропадет, поймал того, на кого думал, нашел серьгу у него. И хоть мне не поверили, я потребовал поединок и убил вора. Получил руну и ушел из того хирда.

Следующим встал Стейн. Он убил драугра, сражаясь на реке Ум после того, как оставил хирд.

Затем вскочил Офейг с Туманного острова. Сначала он долго говорил про рода, про подлого торговца, а потом уже сказал, что убил карла, чьего имени не знает. Хорошо хоть про свой остров не рассказал.

Квигульф Синезуб убил тварь, и хёвдинг выгнал его за это, так как сам рассчитывал получить руну. Улыбка у Синезуба была жутковатой. Он зачем-то сделал надпилы на зубах и втер туда синюю краску.

— Дак я ж и не хотел, — оправдывался он. — Дак она сама ж подвернулась! Я ж метил ей в бок, а она взяла и дернулась. А так я ж метил в бок.

Оружие Квигульфа — копье, и его дар связан именно с ним, но как именно я не понял. Хотя, может, и сам Синезуб толком не знал, знал лишь, что с копьем он намного лучше, чем без него.

Уже собирался встать еще один, Скарв Липкие Руки, но я обратился к Росомахе, а то он после ухода Альрика поскучнел.

— А ты? Интересно, как ты стал хельтом? Где добыл сердце?

— Да там неинтересная история, — отмахнулся он. — Кое-кто влез куда не следует, пришлось его убить. Вот это кольцо я снял с его трупа.

И показал на вплетенную в бороду кольцо.

Я хотел поспрашивать еще, но заметил, как вернулся за стол Херлиф и знаком показал, мол, не стоит. Тогда я кивнул Скарву, пусть расскажет, как получил последнюю руну.

Когда все высказались, я поблагодарил их за добрые слова в честь моего друга Фастгера, вытащил из кошеля серебро и сказал, чтоб они пропили его полностью, а сам вместе с Херлифом вышел наружу.

— Хельтов мед, — сказал Простодушный. — Его наливают только Альрику. Больше не будут.

— Неужто ты страшнее Росомахи?

— Нет, пригрозил, что Альрику придется не по нраву, когда он узнает. Ты зря ушел. Лучше бы до конца досидел.

— Не могу больше. Если останусь, точно убью кого-нибудь. Это Альрик мог с любым дерьмом пить и улыбаться, а я… Нет, надо вырезать эти бездновы узоры и вернуть хёвдинга.

Простодушный сплюнул, помолчал и спросил:

— А если он не вернется?

— Это как?

— Если он уже безумен, и узоры лишь остановят бездну, а не прогонят ее? Что будешь делать?

— Я не хочу отбирать хирд у Альрика.

— Ладно. А что хочешь?

— Не знаю, — растерялся я. — Если он совсем обезумеет, тогда… Наверное, тогда соберу свой хирд.

— Все ульверы пойдут за тобой. Зачем тогда уходить?

Слова Простодушного злили похлеще Росомахи. Что будет? Как поступить? Как быть с Альриком? Вот когда случится, тогда и думать буду. Если я сейчас задумаюсь, как быть с Альриком, разве это не предательство? Чем я тогда лучше Стейна? Такой же трус и перебежчик! Но Херлиф прав в одном: нельзя, чтобы безумие хёвдинга погубило хирд. В смерти Фастгера виновны и Альрик, и я. Надо было остановить его тогда, отдать благодать Плосконосому.

Когда изрядно выпившие хирдманы вернулись на корабль, то увидели жуткое зрелище. В свете угасающего солнца обнаженный по пояс Живодер, покрытый шрамами и ожогами, втыкал ножи и крючья в Альрика, прижигал раны углем и железом. Палуба и борта «Сокола» покрыты мелкими темными пятнами. Рядом негромко постукивал бодран, и чей-то голос старательно проговаривал:

— Пасгод — рыба. Моор — море. Ковай — друг.

* * *

Наутро Альрик не вспомнил, как согласился в очередной раз лечь под нож Живодера, но поверил, что это была его просьба. И в этот раз полоумный бритт сделал всё, как надо, ведь ему не мешала ни качка, ни скорый бой, ни дергающийся человек под руками. Рысь заверил меня, что достаточно будет еще одного раза, через седмицу-другую. И лучше позже, чем раньше, чтобы всё зажило как надо.

Но ни один, ни другой бритт не смог мне сказать, поможет ли это Альрику прямо сейчас. Потому я продолжил быть настороже, хотя это утомляло похлеще любого сражения. Было бы куда как проще жить, если б я попросту мог набить морду некоторым типам.

По совету Херлифа я взялся проверить новых хирдманов в бою и сразился с каждым из них.

— Может, продуть лучше? — спрашивал я у Простодушного.

— Нет. Победи их всех. Причем как можно быстрее. Сделай всё, что сможешь.

— Какая ж это проверка?

— Это не ты их проверяешь, а они тебя!

— А почему Альрика не проверяли?

— Ты не хельт. А вспомни себя! Скажешь, когда ты и Альрик были поближе рунами, ты с ним не спорил? Не дрался? Вот то-то и оно. Пусть лучше сразу поймут, что ты сильнее.

— А Росомаха?