Сага о викинге

Да, я услышал. И мне понравилось. Конунгу – лучшая доля добычи. А лучшее из доли конунга теперь может стать моим. Интересно, что это будет? Эх, люблю я поиграть с Судьбой в рулетку! Почему, спросите, в рулетку, если выигрыш гарантирован? Да потому, что только Богу известно, буду ли я жив завтра. То есть завтра-то точно буду, а вот через год-другой – неизвестно. Но мне это тоже нравится. Грош цена жизни, в которой все расписано и предопределено.

Впрочем, это не значит, что я не умею планировать. Как говорил в свое время мой папа, Григорий Николаевич Переляк: «Живи так, будто этот день – последний. Но позаботиться о будущих дивидендах тоже не забывай».

Но к черту дивиденды! Ярл сказал свое слово, и вокруг меня внезапно стало тесно. В толпе огромных скандинавов я просто потерялся. Широченные плечи закрыли горы и море, кудлатые головы – небо. Каждый хотел похлопать меня по плечу, сказать что-нибудь доброе. Старина Стюрмир облапил и стиснул так, что ребрышки жалобно заскрипели; высоченный, как мачта, Ульфхам Треска оцарапал мне лицо краем нагрудной бляхи и пробасил сверху:

– Ты украл мой поединок, Черноголовый! Считай, за мной должок!

– Сочтемся, – прохрипел я куда-то в желтые заросли Ульфхамовой бороды.

– Волчок! Ты наш, Волчок! – Оттеснив прочих, меня обступили варяги: Трувор, Ольбард, Руад… Оп!

Ноги оторвались от земли. Не менее дюжины рук подхватили меня и взметнули вверх. Я взлетел в воздух, растопырясь, словно лягушка. Раз, еще раз…

При каждом броске сотня глоток взревывала так, что мне казалось, будто акустический удар, а не руки, подбрасывают меня в небо…

Восемь раз я взлетал вверх. Священное число Одина. Но и потом мне не дали ступить на землю. Стюрмир и Руад подставили плечи и, окруженные со всех сторон бряцающей железом толпой, понесли к ближайшей харчевне, где обрадованный хозяин уже выкатывал из закромов бочонки с пивом.

Краем глаза я успел засечь, что Хрёрека с нами не было. Ярл остался у места поединка, рядом с телами убитых, а его со всех сторон обступили хирдманны Торсона.

Нет, нашему ярлу ничто не угрожало. Головорезы Торсона искали покровительства более удачливого вождя.

«Да, – подумал я, подпрыгивая на плечах гордо вышагивающих друзей, – так проходит мирская слава»[50]. Железо в брюхе, предсмертная судорога, тризна, костер и полет валькирий. В последнем, впрочем, я далеко не уверен, поэтому постараюсь пожить подольше и порадоваться, пока есть такая возможность. Но при этом не очень налегать на пиво, потому что вечером предстоит пир в хоромах конунга Рагнара.

Эх, хорошо! А будет еще лучше!

Белый Волк

Пролог Заветная мечта конунга Рагнара

– Рим! – провозгласил конунг и громко рыгнул. – Вот что я хочу! Вот где мы возьмем настоящую добычу и настоящую славу!

Над длинным столом, за которым вольготно расположились конунги, ярлы, хёвдинги и прочие джентльмены норманских дружин, собравшихся в Роскилле для совместного вика, на мгновение повисла тишина. Сквозь завешенные бычьей шкурой двери внутрь проникли приглушенные звуки лагеря: громкие голоса, лязг, стук, визг поросенка и не менее визгливый голос женщины, распекающей нерадивого трэля…

– Я с тобой, отец! – первым подал голос Хальфдан, самый молодой из присутствовавших здесь сыновей Рагнара Лотброка.

Остальные помалкивали. Хмурил лоб Сигурд Змей в Глазу. Беззвучно шевелил губами, подгоняя мысли, Бьёрн Железнобокий, получивший свое прозвище за то, что ни разу не был серьезно ранен. Искоса поглядывая на брата, кривил рот усмешкой Ивар Бескостный, самый умный и хитрый из сыновей Лотброка. Молчали братья Уббе и Харальд… Не потому что испугались. Слова отца следовало обдумать.

Молчали и остальные вожди: все – родичи и доверенные люди Рагнара-конунга. Величайший из викингов Дании вновь поразил их дерзостью замысла.

– Одину это понравится, – наконец произнес Сигурд. – Но думается мне: лучше было бы пощупать франков, как мы и собирались.

Сигурд говорил «мы» с полным правом. Тот, у кого под началом дюжина боевых кораблей, вправе давать рекомендации отцу. Даже такому, как Рагнар Лотброк.

– Франки. – пророкотал Рагнар. На его лице появилось выражение, сделавшее конунга похожим на кота, который обнаружил забытый на столе кувшин сметаны. – Карл Лысый[51]. Ему не впервой поджимать хвост. Верно, сынок. С него-то мы и начнем! Но каждый из вас. – тяжелый взгляд из-под насупленных бровей прошелся по собранию, ненадолго остановившись на каждом из вождей, – каждый из вас должен помнить: Рим! Вот город, который принесет нам славу! Однако. – взгляд конунга вновь прошелся по суровым лицам родичей и соратников, – болтать об этом не следует.

Никто из присутствовавших на том совете норманских вождей не был склонен к болтовне. Тем более, после предупреждения самого Рагнара Лотброка. Но каждый счел необходимым поделиться с ближайшими соратниками.