Сага об Элрике Мелнибонэйском

Так что императору оставалось только размышлять в одиночестве. Он часто сожалел, что у его отца, Сэдрика Восемьдесят Шестого, не было других детей. Ведь сложись судьба иначе, и на Рубиновом Троне вместо него восседал бы кто-нибудь другой, более подходящий для роли монарха.

Сэдрик опочил год назад со счастливой улыбкой на устах в предвкушении смерти. Жена его умерла родами, и, будучи однолюбом, а к тому же истинным мелнибонэйцем, Сэдрик не искал женщины, которая смогла бы заменить ему потерянную супругу. Сына же, который своим рождением убил мать, он попросту не желал видеть.

Ребенок родился на редкость слабеньким, и его с первых дней жизни принялись поить колдовскими отварами и настоями редких трав, дабы придать младенцу сил. Он выжил лишь благодаря волшбе, апатичное дитя, которому собственных сил едва хватало на то, чтобы шевельнуть ручонкой.

Однако молодой император открыл для себя в своей телесной слабости одно преимущество: возможность много читать, не отвлекаясь на игры, которые требовали физических усилий. К пятнадцати годам он прочел все книги в библиотеке отца, некоторые из них — по нескольку раз. В искусстве колдовства, азы которого он узнал у Сэдрика, ему теперь, похоже, не было равных среди всех его предков. Его память хранила множество сведений о других краях и землях, хотя сам он не бывал почти нигде. Пожелай он того, ему не составило бы труда возродить былое могущество Драконьего Острова и воцариться над Молодыми Королевствами непобедимым тираном.

Но чтение приучило его задумываться над тем, что есть власть, к чему она ведет и как ею Пользоваться. Книги заложили в нем основы человечности, о которых он пока едва ли догадывался.

Подданным поведение юноши казалось загадочным, а кое-кто заявлял даже, что мысли его и поступки — вовсе не те, какие должны быть у истинного мелнибонэйца, особенно — у императора Мелнибонэ.

Многие слышали, как двоюродный брат императора Йиркун говорил, что сильно сомневается, может ли его родич править Драконьим Островом. «Этот хилый книжник всех нас погубит», — сказал он однажды Дайвиму Твару, Правителю Драконьих Пещер. Близкий друг императора, Дайвим Твар мрачно поведал ему о своем разговоре с принцем Йиркуном, но монарх ограничился лишь замечанием, что, дескать, это самая обычная измена, а ведь его предки за подобные речи карали воистину беспощадно.

Положение императора осложняло еще и то, что Йиркун, который отнюдь не делал секрета из своих притязаний на Рубиновый Трон, был братом Киморил, той самой девушки, которую Элрик собирался в скором времени назвать женой.

Принц Йиркун, облаченный в шелковые отороченные мехами одежды, сверкая драгоценностями, танцевал на мозаичном полу парадной залы в окружении большой группы женщин. Все они, как утверждала молва, были когда-то его любовницами. Смуглое лицо, одновременно привлекательное и угрюмое, длинные волнистые черные волосы, сардоническая усмешка, обычно надменный взгляд. Полы плотного парчового плаща то и дело намеренно задевали кого-нибудь из танцующих.

Придворные не уважали принца, некоторых возмущала его заносчивость, но все молчали, ибо Йиркун знал толк в волшбе. И потом: разве не именно так следует вести себя благородному мелнибонэйцу и, если уж на то пошло, императору?

Элрик знал об этом. Порой ему хотелось чем-нибудь порадовать двор, но он не мог заставить себя принимать участие в том, что полагал утомительным и пустым занятием. Тут он, пожалуй, превосходил высокомерием самого Йиркуна, который, правда, тоже иногда манкировал приличиями.

Музыка стала громче. Певцы-рабы, которым делались особые операции с тем, чтобы они могли выводить каждый одну-единственную ноту, зато в совершенстве, удвоили свои старания. Даже императора зачаровала зловещая гармония мелодии, которой не по силам создать обычному человеку. Почему, подумал он, чтобы возникла такая красота, нужно претерпеть боль? А может, красота вообще рождается через боль? Неужели именно в этом секрет великого искусства, одинаковый для людей и для мелнибонэйцев?

Император Элрик, задумавшись, прикрыл глаза, но тут его внимание привлек легкий переполох в зале. Высокие двери распахнулись, придворные замерли в почтительных позах. Вошли солдаты: светло-голубая форма, причудливых очертаний шлемы, длинные пики с широкими наконечниками, украшенные лентами с драгоценными камнями. Они сопровождали молодую женщину в голубом платье; на обнаженных руках ее сверкали переливаясь золотые браслеты, усеянные изумрудами и сапфирами. В ее черных волосах искрились нити бриллиантов. В отличие от большей части придворных дам ни на щеках ее, ни на веках не было и следа косметики.

Элрик улыбнулся. Киморил. Солдаты — личная охрана девушки, что согласно обычаю должна следовать за нею повсюду, — встали на ступеньки Рубинового Трона. Элрик медленно поднялся и протянул руки.

— Приветствую тебя, Киморил. Я уж думал, ты решила лишить нас на сегодня своей красоты.

Девушка улыбнулась в ответ.

— Мой император, я поняла, что мне хочется поговорить с тобой.