Сага об Элрике Мелнибонэйском

Птица из золота и серебра приземлилась в снегу перед входом в замок и, как только Элрик спрыгнул из седла, взмыла в воздух и исчезла.

На этот раз большие ворота замка Канелун были закрыты, и Элрик, запахнув свой прорванный плащ на обнаженной груди, замолотил кулаками в ворота. С его сухих губ сорвалось имя:

— Мишелла! Мишелла!

Никакого ответа.

— Мишелла, я вернулся с тем, что тебе нужно!

Он опасался, что она снова погрузилась в свой колдовской сон. Он посмотрел на юг и увидел, что черная волна еще больше приблизилась к замку.

— Мишелла!

Потом он услышал звук отодвигаемой щеколды, ворота застонали и открылись, и Элрик увидел перед собой Мунглама — тот стоял с напряженным лицом, и глаза его были полны чем-то, чему Элрик не мог подобрать название.

— Мунглам! Как ты здесь оказался?

— Не знаю, Элрик. — Мунглам отошел в сторону, пропуская внутрь Элрика. Он вернул щеколду на место. — Я лежал прошлой ночью в своей кровати, когда появилась женщина — та самая, что мы видели здесь спящей. Она сказала, что я должен следовать за ней. И я каким-то образом последовал. Только я не знаю как, Элрик. Понятия не имею.

— И где сейчас эта женщина?

— Там, где мы ее впервые и увидели. Она спит, и я не могу ее разбудить.

Элрик тяжело вздохнул и вкратце рассказал Мунгламу то, что ему стало известно о Мишелле и воинстве, которое наступало на ее замок Канелун.

— А ты знаешь, что находится в этой сумке? — спросил Мунглам.

Элрик отрицательно покачал головой и, открыв сумку, заглянул внутрь.

— Кажется, там нет ничего, кроме какого-то розоватого порошка. Но это, видимо, связано с каким-то сильным колдовством, если Мишелла считает, что с помощью этого можно победить келмаинское воинство.

Мунглам нахмурился.

— Но Мишелла сама должна произвести это колдовское действо, если только она знает, что это за порошок.

— Да.

— А в сон ее погрузил Телеб К’аарна.

— Да.

— Но теперь слишком поздно, потому что Умбда — уж не знаю, кто он такой, — приближается к замку.

— Да. — Рука Элрика дрожала, когда он доставал из-за пояса сердце демона, которое он взял, перед тем как оставить дворец Ашанелун. — Если только это не тот камень, что я думаю.

— Что думаешь?

— Я знаю одну легенду. У некоторых демонов эти камни вместо сердец. — Он поднес камень к свету, и его грани замерцали синим, алым и зеленым. — Я его прежде никогда не видел, но мне кажется, это именно то, что я искал когда-то для Симорил, когда пытался вывести ее из сна, наведенного на нее Йиркуном. Я тогда искал, но так и не нашел Нанорион — камень, обладающий волшебной силой пробуждать даже мертвых или тех, кто спит мертвым сном.

— И это и есть Нанорион? Он разбудит Мишеллу?

— Если ее что и разбудит, так только это. Я взял его из тела демона Телеба К’аарны. К тому же этот камень должен повысить эффективность колдовства. Идем.

Элрик направился через зал, а потом вверх по лестнице в комнату Мишеллы, где она лежала, как и прежде, на кровати под балдахином, перед стеной, увешанной щитами и оружием.

— Теперь я понимаю, почему у нее такие украшения в спальне, — сказал Мунглам. — Согласно легенде, это оружие тех, кто любил Мишеллу и сражался за ее дело.

Элрик кивнул и сказал, словно бы про себя:

— Да, Императрица Рассвета всегда была врагом Мелнибонэ.

Он осторожно взял пульсирующий камень и, вытянув руку, положил его на лоб женщины.

Прошло несколько мгновений, и Мунглам сказал:

— Похоже, камень на нее не действует. Она даже не шелохнулась.

— Есть одна руна, но я не могу ее вспомнить… — Элрик прижал пальцы к вискам. — Не могу ее вспомнить…

Мунглам подошел к окну.

— Мы можем спросить у Телеба К’аарны, — иронически сказал он. — Он будет здесь с минуты на минуту.

И тут Мунглам увидел, что в глазах Элрика снова появились слезы. Альбинос отвернулся в надежде, что друг не заметит их. Мунглам откашлялся.

— Я тут вспомнил… надо кое-что сделать внизу. Если понадоблюсь — позови.

Он вышел из комнаты и закрыл дверь, а Элрик остался один с женщиной, которая все больше и больше казалась ему жутким призраком из самых страшных его ночных кошмаров.

Он попытался взять себя в руки и направить ход мыслей в нужное ему русло, чтобы вспомнить эти важнейшие руны на высоком наречии древнего Мелнибонэ.

— Боги, — прошептал он, — помогите мне!

Но он знал, что сейчас Владыки Хаоса не придут ему на помощь — наоборот, постараются помешать: ведь Мишелла была одной из главных слуг Закона на Земле и всячески старалась изгнать Хаос из мира.

Он упал на колени рядом с ее кроватью.

А потом он вспомнил. Опустив голову, он протянул правую руку и коснулся пульсирующего камня, затем протянул левую руку и положил ее на пупок Мишеллы. И запел на древнем языке, который звучал еще до того, как нога человека ощутила под собой землю…

— Элрик!

Мунглам ворвался в комнату, и Элрик очнулся от транса.

— Элрик! Нас атакуют! Головные всадники уже в замке…

— Что?

— Они ворвались в замок, их около дюжины. Я их отогнал и преградил им путь в эту башню, но они уже ломают дверь. Их, видимо, послали, чтобы уничтожить Мишеллу, если им это удастся. Они удивились, увидев здесь меня.