Сага об ИКЕА

Я думаю о тех чувствах, которые возникали, когда японцы начали завоевывать американский континент, покупая в США одну крупную компанию за другой, и даже стали владельцами Центра Рокфеллера. Те ли это чувства, которые испытывали шведы, когда иностранцы купили «Хлебцы ВАСА» или когда компания General Motors стала совладелицей SAAB? Вопрос в том, имеет ли вообще значение национальность владельца? Разве не заключена основная сила в том феномене, который толкает ваш бизнес вперед и заставляет все крутиться?

Когда структура собственности и управления ИКЕА будет изучена, надеюсь, все увидят, что мы создали механизм, который является позитивным для компании в целом, сохраняя при этом шведские и «смоландские» черты.

Было время, когда магазин в Эльмхульте был для нас всем миром. Сегодня объем его продаж составляет всего полпроцента от общего оборота ИКЕА, однако именно в Швециимы производим гораздо больше, чем раньше. Мы больше экспортируем из Швеции и больше продаем здесь… Именно Эльмхульт контролирует и определяет нашу культуру.

Я понимаю, почему возникает националистическая атмосфера. Я и сам являюсь патриотом Швеции, живущим за границей, у которого жевательный табак под губой, а холодильник забит копчеными сосисками из Лиаторпа. Но с рациональной точки зрения только эффективность приводит компанию к успеху, а не форма собственности, независимость от фонда или семья, которая живет по какому-то определенному адресу.

Во время одного заседания я обратил внимание, что все 25 докладов были сделаны мужчинами. Мне показалось это странным. Большинство наших покупателей были женщины, оформление интерьеров традиционно считалось женской специальностью, а у нас работали только мужчины. Моя самая дерзкая мечта – чтобы однажды к руководству пришли женщины. И почему эта мысль не пришла мне раньше?

Как была создана непотопляемая компания

Есть ли правда в этом мире? Когда еще говорить правду, как не в этой книге?

Ингвар Кампрад

Когда Ингвар Кампрад решил уехать за границу, то его главной целью было обеспечение «вечной жизни» собственному детищу. Он хотел, чтобы и через много лет после его смерти компания продолжала процветать и развиваться. «До тех пор, пока люди будут продолжать строить дома, потребность в ИКЕА будет очень острой».

Но амбиции этого человека шли еще дальше. Ничто и никто не могли изменить его видение бизнеса, ни члены семьи, ни политики, ни рыночные воротилы. Он собирался построить барьеры на пути враждебных сил и будущей возможной опасности. ИКЕА поддерживалась концепцией, защищенной от войн и политических потрясений. А также от власти, которая в будущем могла стать причиной раздоров в семье.