Саид

Джавид Алакбарли Саид

Я попал в этот частный университет совершенно случайно. И только потому, что его владельцем являлся мой бывший ученик, уговоривший меня вновь вернуться к преподаванию. Мне ещё с его студенческих времён было ясно, что этот очень умный парень, с ярко выраженной харизмой, является этаким интеллектуальным циником.

Сегодня, размышляя обо всём этом, я поневоле проникаюсь всё большей уверенностью в том, что именно его безмерное эго помогло ему многого достичь в наше столь непростое время. При этом самым поразительным для меня явился факт того, что он оказался единственным из моих бывших студентов, кто спустя годы так и не забыл о том, как такой чудик, как я, пытался обучать их основам будущей профессии.

Я всегда был уверен в том, что мои студенты меня недолюбливают. Ведь я был строг, требователен и не заигрывал с ними. Но этот студент, спустя годы, во время нашей столь неожиданной встречи почему-то утверждал, что я был их любимцем.

– Почему?

– Ну, прежде всего, вы были настоящим. Ничего из себя не строили. К тому же вы были лучшим из всех этих арабистов.

Беседа, состоявшаяся спустя годы, продемонстрировала мне, что с годами его аналитические способности достигли совершенно новых горизонтов. Хотя при этом было очевидно, что жизнь, конечно же, изрядно его потрепала. Это чувствовалось хотя бы по тому, что цинизма в нём стало гораздо больше. Не мне гадать, как, почему и в силу каких обстоятельств он сумел стать обладателем фантастического количества денежных знаков. Когда и каким образом всё это произошло, видимо, в таких случаях спрашивать не принято.

Затем, видимо, в его жизни наступил такой момент, что он решил открыть частный университет. Они всегда это делают. Ну те, у кого много денег. У них абсолютно непонятная мне оптика видения и восприятия окружающего мира. Себе и своим редким собеседникам я объяснял всё это примерно так:

– Желания есть у всех, а вот возможности для их реализации чаще всего у обычных людей просто нет. Когда же человек вдруг становится очень богатым и эти возможности появляются, то они сразу переходят в какую-то другую категорию «homo sapiens» и начинают делать удивительные вещи. Скажем, одни покупают футбольный клуб. Другие ищут такую яхту, шире и длиннее которой нет ни у кого в мире. Если не хватает денег на такую, то покупают что-нибудь попроще, находя множество аргументов в пользу такого выбора. Но особенно продвинутые почему-то решают увековечить своё имя именно в образовании и культуре. И всё это не имеет никакого отношения к идеалам просвещения.

Очевидно, их усилия вовсе не направлены на то, чтобы поднять образовательный уровень в стране или обеспечить какой-то прорыв в культурном развитии. Для них наиглавнейшим во всей этой сумасшедшей гонке с себе подобными является удовлетворение своего собственного эго. И как же они кайфуют, когда их называют меценатами и благотворителями. И для них абсолютно неважно, в чём заключается то благо, которое они творят. И благо-ли это вообще?

Им всем кажется, что теперь они на «ты» с самим Гаджи Зейналабдином Тагиевым. При этом они уверены в том, что в далёком прошлом он всего-навсего занимался обычной благотворительностью, а они – истинные филантропы сегодняшнего, а может быть, даже и завтрашнего дня.

Если вернуться к началу всей этой истории, то следует сразу признаться, что всё началось с того, что этот мальчишка заявился ко мне домой. В девять часов вечера. Для меня это такое же время, как для других девять часов утра, то есть начало рабочего дня. Вернее, рабочей ночи. Всё уже было приведено в порядок на моём столе, а я сам готовился приступить к работе, когда вдруг раздался этот неожиданный звонок в дверь. Это было, по крайней мере, странно.

Ко мне домой давно уже никто не приходил. Тем более так поздно. Дверного глазка у меня нет, да и не было никогда. Поэтому эту свою, почти картонную, дверь я сразу же открыл нараспашку. Внимательно посмотрел на незнакомого мужчину. Он выглядел слишком хорошо. Такие не ходят пешком на улицах. И тем более не забредают в наш убогий спальный район. Однако он, непонятно зачем и почему, сразу же начал улыбаться, глядя на меня. И задал мне неожиданный вопрос:

– Неужели вы меня совсем не помните? Я пони маю, что прошло уже немало лет. Но все говорят, что голос у меня всё такой же противный, каким он был в юности.

Вот тут меня и озарила догадка. Он был прав. Я всегда подшучивал над тем, что его голос звучит, как старая, плохо смазанная дверь в ветхом доме. Это не мешало ему быть одним из самых лучших у себя на курсе. Конечно же, передо мной стоял уже не тот тощий высокий мальчишка, что когда-то учился у меня, а зрелый мужчина. Прекрасно одетый и преисполненный невероятным чувством превосходства над всем и вся.