Саид 2. Над пропастью

– Мам, пап… Привет, – неловко развожу руками, останавливаясь рядом.

– Привет, доченька, – выдыхает мама, в её глазах блестят слёзы. Рада! Рада меня видеть! Что бы там ни было, она рада! – Ты красивая… И взрослая.

Порывисто обнимаемся, я вздрагиваю от накатившего тепла и волнения. Сердце вот-вот из грудной клетки выпрыгнет.

Перевожу взгляд на папу. Он изучает меня, нахмурив густые брови, а когда мама отпускает, манит меня к себе кивком.

– Ты и правда очень красивая, – слышу это, уже находясь в какой-то прострации. Комплимент от папы – это что-то из рода фантастики.

– Я так скучала, – прижимаюсь к его груди, где сильно-сильно стучит сердце. Почти как у меня. Папа волнуется, хоть и храбрится с виду.

– Ну… Кхм, – он откашливается, отстраняет меня. – Веди к сватам. Будем знакомиться. Надеюсь, они по-русски говорят получше, чем их хлопцы, – это он об охранниках.

– Так, не начинай, – шипит на него мама, и я понимаю, что разговор у них был серьёзный. Что ж, хотя бы говорят обо мне. Хоть иногда. Это радует.

– Пойдёмте, – поворачиваюсь к семейству Хаджиевых и веду за собой родителей. А вечерок-то забавный будет. Как бы выдержать всё это.

* * *

Знакомство состоялось поверхностно и сухо. Впрочем, я и не надеялась на горячие объятия и радостные приветствия. Поначалу в столовой возникла гнетущая тишина, и я слегка приуныла, осознав, насколько огромна разница между моими родителями и родителями Саида. Пропасть.

Вскоре, правда, после первого-второго бокала вина и горячего, заговорили. Хотя, как по мне, лучше бы весь вечер молча гипнотизировали друг друга оценивающими взглядами, чем, собственно, и занимались до этого.

– Надежда, а почему ты выбрала себе такую нелёгкую профессию? – вопрос Хадии прозвучал ровно, без сарказма или явного недовольства. Вот только я отнеслась к нему насторожено. После её-то предупреждения у порога.

Я бросила быстрый взгляд на папу, но он даже глаз на меня не поднял. Гипнотизировал свою тарелку, на которую так ничего и не положил. Это плохо. Обычно папа в гостях не стесняется. И выпивает, и закусывает. Значит ли его безмолвие и отсутствие аппетита, что скоро рванёт?

– Надя всегда хотела быть врачом, – неожиданно начинает мама, взяв ответ на довольно сложный для неё вопрос на себя. Ничего себе. Я застываю с открытым ртом, и даже Саид удивлённо поворачивается к нам. – Ещё маленькая была, всё хотела своего плюшевого мишку разрезать, посмотреть, что там внутри, – блядь. Сглазила. Папа вскидывает на неё дикий взгляд, и я, честно говоря, тоже.

– Мам… – одёргиваю её вполголоса.

Она спохватывается, запоздало понимает, что ляпнула не то и поспешно оправдывается:

– Ну так я же и не разрешила. Сказала: доктором станешь – тогда резать и будешь.

Отлично. Ответ на вопрос, почему я стала доктором, готов!

– Мам, ну ты шутница, – хихикаю я и в тот же момент каменею от взгляда Саида. Он недоволен. Он зол. Только не на мою мать, что ляпнула глупость, не подумав, а почему-то на меня. – Я стала врачом, потому что хотела помогать людям. К тому же моя работа не сводится к банальному анализу пациента с депрессией. Я иногда помогаю правоохранительным органам в поимке преступников.

Тут Саид расправляет плечи и, промокнув салфеткой рот, откидывается на спинку стула. А я непроизвольно анализирую его. Чего это мой негодяй был зол, а потом вдруг расслабился. И понимаю… Он за меня переживал. И злился не на меня, а всё же на мою маму. Вроде бы должна встревожиться по этому поводу, но мне становится легче. Он со мной, рядом.

Приобретаю уверенность в себе и продолжаю:

– Вот сейчас как раз маньяка изучаю. Того, который девушек в Москве похищает.

Наблюдаю, как вытягивается лицо Хадии, и становится приятно.

– Ничего себе… Это же опасно, наверное, – произносит она и поворачивается за советом к мужу.

Хаджиев-старший, кажется, никого из нас не слышит. Изучает моего отца. А мой папа, в свою очередь, смотрит на него… И я, заметив их молчаливый бой, сдаю позиции, теряю нить нашего разговора. Нить, за которую так отчаянно хваталась.

– Не беспокойся, я в состоянии защитить свою жену, – звучит хрипло реплика Саида. Я дарю ему благодарный взгляд. – Ей нравится помогать людям, пусть помогает, – бросает вроде снисходительно, но я чувствую в этих словах его помощь.

– Я не сомневаюсь в этом, сынок, – возвращает ему Хадия, только взгляд её теперь гораздо мягче и добрее. Мне даже совестно становится. Ну правда, не похожа эта женщина на злодейку. Вполне вероятно, ей не нравлюсь я, но к обоим Саидам она испытывает исключительно тёплые чувства. – Однако я хочу, чтобы во время беременности и родов Надя была со мной. Так будет лучше для всех.

Я беззвучно открываю-закрываю рот, хлопаю ресницами. О чём это она? Я же не собираюсь пока…

– Я подумаю, – отвечает ей Саид.

Тишина. Снова. Гнетущая, подавляющая.

Мы с Саидом сидим по разные стороны стола, и всё равно друг напротив друга. Посылаю ему злые взгляды, а он не реагирует. И тут происходит то, что в принципе предусмотреть я могла бы… Но немного потерялась за Хаджиевскими разговорами.