Саид. За гранью

- Он схватил меня.

- Он сделал тебе больно? Или просто коснулся?

- А это имеет значение? Я не люблю, когда меня трогают, ты же знаешь.

- Знаю. Но я думал, что ты над этим работаешь. Нельзя брызгать в людей газом только за то, что они касаются тебя. Это, между прочим, уголовка и лишение лицензии.

Я невозмутимо пожимаю плечами, хотя на самом деле понимаю, что Славка прав.

- Это была самозащита. Откуда я знала, что у него в голове. Мужик-то психопат абсолютнейший.

- Вообще-то ты психоаналитик, - отвечает с улыбкой и тянется к бару. - Коньяка добавить?

- А ему нужен психиатр. Давай.

- А ты пыталась с ним поговорить? Выяснить, что конкретно ему от тебя нужно? Ну, кроме того, что он хочет надеть на тебя какой-то ошейник? - капает мне в кофе несколько капелек коньяка, а затем, подняв на меня взгляд, добавляет ещё. Мол, напейся и угомонись.

- Я так понимаю, для него это принципиально. Моё согласие. Он ведь объявил, что я должна стать его вещью, вот и добивается своего. Псих с манией величия, - люблю Радугина за то, что с ним могу быть самой собой и не соблюдать врачебную этику, как пришлось бы делать на приёме у другого коллеги.

- Он пугает тебя больше Шевцова?

- Меньше. По крайней мере, на данный момент, - меня всё ещё потряхивает после того звонка, и кофе с коньяком заметно идёт на пользу. Внутри становится тепло и приятно, расслабляются конечности, которые вчера буквально судорогой сводило.

- А если ты ошиблась, и это был кто-то другой? Ну, или как вариант, кто-то обознался? Мышка - не такое уж редкое слово, знаешь ли. Да и ты не говорила с ним, сразу же сбросила звонок.

- Это был он. Я узнаю его голос из миллиона голосов. Он нашёл меня, - допиваю кофе и с лёгкой завистью поглядываю на бокал Радугина. Тот понимает меня без слов, достаёт ещё один стакан и щедро наливает.

- И что ты решила?

- Возьму несколько отгулов. Отвезёшь меня к домику? Хочу немного отдохнуть. Подольше желательно. Нужно собраться с мыслями. Раз уж этот подонок меня нашёл, больше убегать не имеет смысла. Хватит, набегалась. Нужно придумать, как избавиться от этих двоих раз и навсегда, - звучит неоднозначно. Я, конечно, не пойду на убийство, тем более двойное. Но и пасовать больше ни перед кем не стану.

- А знаешь, это замечательная идея. Отдохнёшь, расслабишься. Я пока дождусь ответа из ФСБ насчёт товарища Хаджиева. И кстати, у меня есть для тебя одна работёнка. За маньяком нужно одним понаблюдать. Вообще-то знакомый из следствия просил меня, но я всё никак не выкрою время. А так пришлю записи тебе, потренируешься, да ещё и немного подзаработаешь, что скажешь?

Опять маньяк. Да что же это за карма у меня такая?

- Ладно, - вздыхаю, опустошая бокал. - Давай своего маньяка…

В его машине пахло мужскими духами, мятной жвачкой и немного сигаретным дымом. Кожаные сидения поскрипывали от каждого малейшего движения, а сам автомобиль преодолевал расстояние так мягко, словно ехал не по раздолбанным дорогам нашего провинциального городишки, а плыл по воде.

Я исподтишка наблюдала за своим первым мужчиной и не понимала, что чувствую. Вроде бы красивый, богатый. Приятно пахнет и по-доброму улыбается. А ведь меня могли изнасиловать какие-нибудь гопники и выкинуть в ближайший кювет. Повезло же. Ну, исходя из ситуации, конечно. Но вот было в нём что-то такое, от чего становилось не по себе. Вскоре я пойму, что это глаза. Светлые, не выражающие никаких эмоций. Глаза не просто так называют зеркалом души. По глазам можно узнать о человеке если не всё, то многое. А его глаза были пусты. Словно ненастоящие.

— Андрей Константиныч! Вы куда? — дежурный выбежал из своей коробки, бросился за Вербиным. Остановившись у двери, матюгнулся.

— А что, я должен отчитаться? Дела у меня.

— Да там опера ваши собираются уже. Николай Иванович из управы приехал, сказал всех начальников позвать. Происшествие какое-то.

Раздражённо цокнул языком, возвращаясь обратно. Пообедал, блин.

В актовом зале собрались все отожранные, ленивые хари, которых в будний день в отделе хрен нарисуешь. А как дополнительными звёздочками на погоны запахло — они тут как тут.

Опера расселись позади, по привычке стараясь не привлекать к себе внимание. Дружно поздоровались с вошедшим Вербиным, кто-то освободил для него стул.