Читаем Сайдноутинг полностью

Я полуиду-полубегу, выкуривая сигарету за сигаретой, зажигаю следующую от предыдущей, потому что зажигалки у меня нет. В круглосуточном цветочном киоске парень с девушкой смотрят фильм — я вижу их за стеклянными стенами, сворачиваю на Ленина, прохожу мимо памятника Гагарину, гордо подсвечиваемому снизу, дохожу до Николаева, и спускаюсь к Дому мод по обратной стороне дороги. Все это я вытворяю, чтобы убить время, периодически поглядывая на часы (я жду рассвета — что готовит мне этот день?), сменяются по кругу песня за песней, я добираюсь до остановки, сажусь, замерзая, начинаю скетчить девушку, но холод вынуждает меня спустя полчаса-час искать убежище в Перекрестке. И я не из той молодежи, что гордо ночует там, чтобы похвастаться потом фотографиями в социальных сетях, на которых ты с бездомными. Этот день я хочу забыть в тот момент как свою наивеличайшую глупость.

Я встаю у кассы. Из персонала в универмаге только два охранника — молодой и старый, а на кассе девушка. Настроены они дружелюбно. Бывалый и юнец обсуждают то, как второй собирается подзаработать и построить дом. Иногда девушка просит парня о чем-то, и он дурачится, в пределах разумного.

Я стою и скетчу, все ту же девушку. Пару раз старший охранник краем глаза хочет узнать, что я изображаю, но я скромно скрываю ее от его взора. Я стою в тишине и рисую. Меня здесь будто бы нет. На часах пять первого дня четвертого месяца, я выхожу из универмага, оставляя скетч на бетонной клади у входа, и иду на остановку. Но солнце не торопится показываться, я спускаюсь к заливу.

Незабываемый пейзаж, насыщенно-синее небо с перистыми облаками, которое я обещаю себе не забыть. На площади я нахожу солнечные часы в мраморе и гордо фотографирую свои стопы в дешевых кроссовках, которые купил в своем первом и последнем визите на рынок на последние 500 рублей, чтобы дополнить образ парня в худи. Образ, который мне совсем не симпатичен, но в такой уж я куртке и прическа оставляет желать лучшего — все это пройдет, я буду ходить с гордой шевелюрой, когда-нибудь. Я поднимаюсь по набережной к вечному огню, все еще сумеречно, фотографирую церковь, деревянную лестницу.

В наушниках Raw sugar Metric, которую я поставил на повтор. Наверное, до конца этого дня. Когда он уже закончится?

Summer never comes, вот и рассвет не торопится, я фотографирую вертолет, светло, светло (!), но солнца нет. Ели скромно стоят, старая трава местами покрыта снегом. Я решаю убить время, поднявшись вверх к хлопчато-бумажному комбинату. Спускаюсь обратно, разглядывая стены с граффити, мать ведет дочку в детский сад. Они сворачивают направо, я сворачиваю налево, к ДК Хузангая. Где же ты, рассвет?

Подхожу к Огню, делая полукруг, рядом полубежит-полуходит мужчина, скорее всего, после инфаркта. Грею руки у огня, но солнце скрыто за приземистым облаком. И формально солнце пересекло горизонт, но по факту еще не светит. Я жду.

РАССВЕТ.

Что мы будем делать. Лена разлинчевала мой компьютерный набросок, когда я сидел под вафлей на остановке. Что-то про непонятную позу и грязные цвета. Я считаю это основополагающими элементами своих творений, но что ж. Хватило мне ума написать «Чикенбургер этой даме». От разовой навязчивости ничего не изменится. Подумать только, первое апреля. Я иду в мак, в промежутке силуэтные сэлфи на фоне искрящего солнца. И покупаю чикен, который на самом деле снэкролл.

Но рано куда-либо наведываться, и последние деньги закончились, и стипендии нет. И я не продаю свои творения (никому они попросту не нужны). Я решаю прийти к матери на работу. Она не видела меня всю ночь, она обрадуется. Республиканская стоматологическая поликлиника, я таки дошел. Апрель. Я не заказал проездного на апрель, это будет длинный месяц, и десятки километров придется ковылять пешком.

Я сижу на первом этаже, рядом со мной сидит мужчина. И, наверное, я где-то его видел, но я же не смотрю людям в лицо — и даже если посмотрю —

Спускается мать, на ее лице улыбка. Но обращается она не ко мне — а к мужчине.

— Дядя Коля!

Аргх, человек, который сидел со мной рядом — брат моей бабушки! О боже, Андрей, ну вот теперь, это приключение завершится, разве нет? Меня переполняет стыд, ощущение абсурдности происходящего. Да я и не спал всю ночь, мне хочется смеяться. Мать заканчивает диалог, я рассказываю ей про свои ночные приключения короткой разой «Встретил рассвет», теперь у меня есть сотня. Впервые за день я могу взять себе поесть.

Я счастлив. Я зомби. Я на матанализе, но госпожи Кожевниковой тут нет.

Аргх. И чего не прочитать в чатах вконтакте, наверняка можно прочесть здесь.

Я наведываюсь к Лене домой, два раза, чтобы оставить гостинец из Мака, еще раз — чтобы выпить кофе — вот моя разовая настойчивость. И, я клянусь, выгляжу я убого, я сижу, что я тут делаю (?), кидаю в чат ей шутку, которую ей только что кинули, первое апреля, ведь, возрадуемся. А что, и что, боже, я засыпаю, ей, она хочет сделать татуировку. Точно, эту мандалу, и зря я такой злой, ибо у госпожи Кожевниковой нервы более чем всегда почти что на пределе, особенно, когда рядом я.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары