Сайны Флорауны и Искатели Горо

— Ладно, расспрошу у Сина… В таких вопросах он, конечно, силён. Всё равно надо с ним встретиться в ближайшее время, посоветоваться, многое обсудить… Буквально за полдня всё перевернулось с ног на голову… Что ж такое…

[Забегая немного вперёд, мы сказали бы, что перевернётся всё чуть позже…]

…

Солнечные лучи сочились сквозь молодые берёзы, пар поднимался с поляны. Птичий щебет наполнял утренний воздух плотностью, как и запах сосновых почек. Омла пряталась от света за выступами коры старых деревьев, её влажные крылышки чуточку искрились, спокойствие древнего Родного леса погрузило пространство и его обитателей в золотистую ауру. «Рлеи, рлеи», — Амуле посмотрел вниз, по дну ручья бродили личинки трихоптеры. На водной ряби он увидел отраженную пару почти что черных глаз и ни чуточки не удивился. Изумрудная кожа покрыта ворсом, густые темные волосы росли практически из середины лобной кости. Амуле опустил пальцы в воду, умыл лицо. Фавн Хина с братьями собирали кору на противоположном берегу. Неподалёку от ущелья раздались выстрелы в воздух и лай собак…

Картинка рассыпалась на белый шум…

Амуле, всё теми же изумрудными руками в расшитых манжетах и браслетах на каждом запястье надевает резной перстень на палец юной деве… Она доверчиво смотрит в его глаза…Омла кружит под потолком, освещая чердак его жилища…

…

— Апи Флу! Апи Флу!

— Намакаси!

Обрывок сна снова сменился белым шумом, Амуле открыл глаза в собственной спальне и тут же закрыл обратно. В кабинете навязчиво жужжала жирная муха. «Тот самый перстень, тот самый палец… Узнаю его из тысячи… Вот уже неделю эти странные сны преследуют меня, как назло, в самый неподходящий момент…» — Амуле нащупал под рубахой свой в меру оригинальный оберег в виде засушенной конечности… «Кожа! А моя кожа… Зелёная! Точно, лесной тролль! Вне всяких сомнений…» — подумал он, и чуточку расстроился. «Ну и ладно, хоть и тролль, но зато здоровый! Красавец! Какие плечи, какие волосы!» — он вскочил с кровати, и, обнаружив, что туфли, как и уличная одежда, уже на нём, начал расхаживать взад-вперёд, до кухни и обратно. Обнаружив в овальном зеркале в прихожей своё серое неизменно-иссушенное отражение с пигментным пятном в виде желудя слева на лбу, он чуть нахмурился и решил пойти заварить себе вместо чая каких-то полезных, по словам ученых, антиоксидантных листьев.

— Нямакиси, апи-апи, ФлУУУ!! — доносился лепет из кабинета, что чуточку напрягал хозяина.

Мятного цвета пупс в раздутом за ночь подгузнике, похожий чем-то на модную игрушку-инопланетянина, отдавал приказы.

— Нямакиси-нямакиси! — повторил пастельно лиловый детёныш инди.

— Тондэ мА! — Лимонно-золотистый толстячок Горо на четвереньках полз по письменному столу Амуле, чтобы освободить двух недельных собратьев-индиэйра из заточения. Ворсинки по большей части покинули его тельце размером с упитанную морскую свинку, а морщинистый эпителий сменился почти что обычной, не считая цвета, младенческой кожей.

Защелка вольера громко щелкнула, но Амуле, погруженный в размышления о прошлой жизни и настоящей, попивал гадкий отвар, уставившись пустым взглядом в окно. У мойки скопилась небольшая горка грязной посуды. Измельченные личинки для прикорма подрастающего поколения инди, придавленные ложкой к ситечку, начали протухать. Сонный Теплый Воздух ввалился в кухню и плюхнулся прямо на обеденный стол, подперев спиной окно.

— За этими твоими питомцами глаз да глаз нужен, — выдохнул он.

— Это я уже понял… — согласился Амуле. Он глянул в чашку с плавающими на дне листьями, формой напоминавшими эвкалипт и встал, чтобы вылить эту гадость в мойку и развести себе нормальный быстрорастворимый кофе с сахаром и молоком.

— Индиэйра… Схватывают всё на лету… Копируют всё, што им приглянулось от любого живого существа, любую черточку внешности, характера… Воспитывать и воспитывать таких, штоб вырастить достойных членов общества… — размышлял вслух Тёплый.

— Ничего, воспитаем… — Амуле облокотился на подоконник, попивая свежеприготовленный синтетический напиток.