Сайт фараона

— Не любишь прямолинейности? — спросил он.

— А ты? — ответила вопросом Елизавета Вторая.

Он вообще-то не знал, любит или не любит… любил или не любил в прошлой, потерянной жизни… но если хорошо подумать…

— Пожалуй, в прямолинейности есть что-то непристойное, — решил он наконец. — Прямолинейность — это военный лагерь. Ать-два, направо, налево… никаких отклонений от заданного курса… нет, мне не нравится прямолинейность.

— Вот и хорошо, — пробормотала Елизавета Вторая, объезжая заснувшую на дороге облезлую рыжую собаку. — Вот и хорошо… черт, куда прете, дуры!

Последняя реплика относилась к троице чем-то отчаянно напуганных кур, внезапно выскочивших на проезжую часть прямо перед колесами синего танка. Лиза-дубль резко затормозила, куры с гоготом и клекотом замахали крылья, пытаясь взлететь… но все обошлось благополучно. Обиженно кудахча, куры ускакали в кусты, позабыв о прежних страхах в результате нового испуга, а танк отправился дальше. Город по сути уже закончился, но асфальт еще продолжался, что немного удивило Максима. Ему почему-то казалось, что проселок выглядел бы здесь гораздо естественнее. Потом они увидели впереди с десяток машин разного калибра, замерших перед железнодорожным шлагбаумом.

Танк пристроился в хвост очереди, Лиза-дубль заглушила мотор и жестом фокусника извлекла откуда-то сигареты и зажигалку.

— Перекур, — объявила она. — Застряли. Знаю я этот переезд.

— Ты разве куришь? — удивился Максим, до сих пор не замечавший за Елизаветой Второй такого греха.

— Еще и как! — с удовольствием сказала Лиза-дубль, доставая сигаретку и прикуривая. — Я ужасно злостный курильщик! И что бы ни твердило мне Министерство здравоохранения, я его слушать не стану!

Рассмеявшись, Максим тоже закурил, высунулся в окно танка и принялся оглядывать окрестности. Прямо перед ним расстилались чем-то засеянные поля, перемежаемые небольшими купами деревьев со светлыми серебристыми листьями, местами виднелись овражки, битком набитые кустами, а вдали, на горизонте, можно было рассмотреть невысокие горы мягких очертаний. Вдоль дороги тянулась канава, и по обе ее стороны пышно разрослись незатейливые травы, усыпанные цветами… бледно-голубые, белые, светло-малиновые, желтые пятна вписывались в зеленый фон естественно и просто… и ветерок ворошил растительную жизнь, вынося из ее гущи чистые свежие ароматы…

— Красиво, — вздохнул он, бросая окурок на дорогу. — Красиво…

— Да, места здесь неплохие, — согласилась Елизавета Вторая. — И люди тоже. Жаль, что не каждый может здесь прижиться.

— Почему? — повернулся он к ней.

— Ну… здесь жизнь слишком проста. Однозначна.

— Разве жизнь может быть простой и однозначной? — усомнился он. — Как-то странно звучит… ты ведь не об инфузориях говоришь, а о людях.

— Да, пожалуй, — согласилась Лиза-дубль. — В смысле — звучит странно. Только… да, тут трудно найти более подходящую формулировку.

— А ты ищи не спеша, — предложил он, подмигивая мадам Софье Львовне, по-прежнему пристально смотревшей вперед из-за спины Елизаветы Второй. Но мадам фривольностей не любила, и потому мгновенно прижала уши и зашипела. — Ну, ну… мадам, разве я позволил себе что-то лишнее? Извините.

Лиза— дубль хихикнула и, полуобернувшись назад, сказала:

— Соня, иди сюда.

И важная чернохвостка с явной охотой прыгнула на колени к Елизавете Второй и тут же громко замурлыкала.

— Надо же! — удивился Максим. — А я ни разу не слышал, чтобы она так мурчала!

— Она очень редко себе это позволяет, — пояснила Лиза-дубль. — Но мы ведь говорили о другом, правда? О простоте и сложности жизни… Вот что я имела в виду. Для любого человека его жизнь сложна — с его собственной точки зрения. Если даже человек занят только простенькой работой и домашними делами. Но это мне или тебе кажется, что его работа проста и незатейлива — ну, например, улицы он подметает, или в магазине чулки продает… но для него-то это не так! Он выкладывается, он напряженно думает, он использует весь свой умственный потенциал, чтобы справиться с делом. Потому что такой уж у него потенциал, что едва хватает на метлу или чулки. Ты понимаешь, о чем я?

— В общем, да, — задумчиво ответил он. — Смотрят мексиканские сериалы… ходят к друзьям в гости, чтобы вкусно поесть… приглашают друзей к себе, чтобы вкусно угостить… да, я понимаю… А если тебе нужно что-то другое — их это пугает. А страх выливается в раздражение. А раздражение перерастает в гнев…

— Вот именно, — подтвердила Лиза-дубль, заводя мотор и трогая танк с места, поскольку шлагбаум поднялся и очередь сдвинулась с места.

— Я что-то не заметил… вроде бы никакой поезд не проходил? — недоуменно спросил Максим.

— Такой уж тут переезд, — философским тоном ответила Елизавета Вторая. — Можно и час простоять, и два… а поезда не будет.

— Странно…

— В этих краях еще и не с таким встретишься, — пообещала Лиза-дубль.

И они поехали дальше.

Глава вторая