Сах. Мастер руны

Он подошёл к одному из крайних «деревьев», сплошь испещрённому кавернами и трещинами. В одну из самых глубоких нор он засунул руку по плечо. Когда её вытащил наружу, то в кулаке сжимал конец толстой верёвки, который стал резко дёргать в разном ритме. В ответ скала… заговорила. Нет, нет, я не преувеличиваю, ничуть. С вершины «дерева» по округе разнеслись звуки, которые были похожи на неразборчивое человеческое бормотание, будто, идущее из глубокой пещеры или большой бочки. Сделав несколько десятков рывков, Фиирд вернул верёвку на место.

— Вот теперь можно идти дальше, — сказал он. — Мулов придётся здесь оставить, дальше они не пройдут. — И повёл отряд вглубь каменного леса

В воздухе повисло невысказанное им: «надеюсь, что лагерь цел».

Дорога между скал оказалась самой тяжёлой за последнее время. Местами «деревья» стояли так тесно, а проходы между ними столь плотно завалены обломками породы, что приходилось взбираться по «стволам» или каменистым насыпям. Примерно через десять минут после подачи сигнала к нам вышли двое еретиков, пожилой мужчина и зрелая женщина.

— Почему вас так мало? Где второй отряд? — удивился мужчина.

— Нет больше никого. Только мы, — ответил ему Фиирд и принялся гонять желваки. Тихо вскрикнула женщина и прижала ладони к лицу.

— Плохо-то как, — вздохнул его собеседник и бросил жалостливый взгляд на свою спутницу. — Столько вдов и сирот… и старых, и новых, эх. Трудные времена начались для нашего народа, тяжёлые, ох, тяжёлые.

— Хватит скулить, как шакал под луной, — ещё более холодно, чем ранее, произнёс Фиирд. — Мы выполнили задачу, это главное. Веди в лагерь.

— Пошли, — ответил мужчина и опять тяжело вздохнул. — Ох, горе-то, горе.

Чем глубже мы забирались в каменный лес, тем хуже становилась дорога. Местами казалось, что пути вперёд нет и нужно возвращаться. Но еретики вынимали из, казалось бы, монолитной стены каменные блоки или снимали плитки, за которыми прятался скрытый лаз, по которому почти всегда приходилось ползти на четвереньках. Некоторые проходы дополнительно были закрыты корзинами или кожаными мешками с песком и щебнем. Чтобы их убрать, проводники открывали замаскированные ниши в стенах лаза, куда передвигались корзины с мешками. Потом, дальше по ходу, из точно такой же ниши, до этого скрытой плиткой, на свет появлялись похожие, и баррикада восстанавливалась. А ещё были боковые ответвления повыше и пошире, которые так и предлагали свернуть в них, чем обдирать бока в этой шкуродёрной кишке. Глядя на них, я почему-то вспоминал военные фильмы про «туннельных крыс» и картинки из интернета с вьетнамскими ловушками. Пожалуй, в таких ходах даже меня можно подловить, не спасёт никакая сверхскорость. Воображение мигом нарисовала картинку, как я бьюсь то головой, то пятками о баррикады в узком лазе, не имея возможности развернуться. И так до самой смерти. И хорошо, если она придёт ко мне раньше сумасшествия.

«Бр-р, — меня аж передёрнуло, — хорошее воображение — это жесть. Бедные америкосы, те, кто во Вьетнаме лез под землю. Вот интересно, они там все поголовно психами были или под кайфом воевали?».

Наконец, мы пришли (или приползли) в конечную точку нашего путешествия. За это время даже я слегка уморился. А мои товарищи и вовсе едва стояли на ногах. Но при этом выглядели довольными и лучились счастьем. Хотя, может, просто не хотели заражать единоверцев похоронным настроением?

Дальше я отстранился от всего, попросил выделить мне тихий уголок, где мог бы отдохнуть, и там спрятался от окружающих.

Ах да, стоит рассказать о месте, где еретики разбили свой лагерь. Видели конусообразные скалы рядом с берегом где-нибудь в Индонезии и ей подобных местах? У них нижняя часть намного меньше в основании, чем верхняя часть. Вот под такими скалами члены культа «последователи старых богов» устроили себе стоянку. Вверху скалы сходились очень плотно, пропускали немного света и только. Могу ещё предположить, что еретики и там устроили десятки ловушек, чтобы никто не нагрянул им на голову в прямом смысле. Внизу же у обтёсанных «ножек» скал хватало места для нескольких сотен человек с вещами. Скалы расширялись на высоте нескольких человеческих ростов, что позволяло свободно ходить без опаски разбить голову о какой-нибудь выступ.

На целых два дня про меня все забыли. Большая часть населения лагеря тихо оплакивала погибших мужей, братьев, сыновей, сестёр и дочерей. Другие несли дежурство. Третьи работали над будущим алтарём Пристэнсиллы. Кузнецы варили в тиглях сталь, бронзу и золото. Гончары лепили формы для отливок. Резчики и чеканщики наводили лоск на инструментах, с нетерпением ожидая того момента, когда пустят их в дело. Работа над алтарём велась днём и ночью с невероятной скоростью. Если бы металл мог плавиться быстрее, как и остывать, то мастера сумели бы работать ещё шустрее, как я думаю. Глядя на них, я про себя часто повторял одно слово: «фанатики».