Сахар

Мне до безумия хотелось вернуться в август прошлого года и заново представить, что на краешке скамейки сидит Инга Кемерова, бесцельно вглядываясь в случайные окна, жалея о потере близкого человека. О потере возможности зацепиться за мечту, какой бы она там ни были по моему дурацкому мнению. О потере связей с человеком, который вскружил ей голову своим лёгким отношением к жизни, а затем просто взял и предал её.

Я присел, и мне стало невыносимо больно от того, что я стал осознавать все образы, связи и дальнейшие сюжетные ходы. Филипп Робертович Кайховский сумел очаровать Ольгу Сергеевну Заречную той же беззаботной сахарной концепцией, а затем… Просто-напросто оказался не готов к дальнейшим вызовам судьбы и погряз в пучине местного городского очарования.

Затем в его жизни появилась Инга: и это была не просто девушка, а золотая возможность хоть какого-то продвижения на нагретом месте. Может быть, общение с ней заставило этого недоумка хоть как-то задуматься, что он давно утратил нити с тем, что могло стать смыслом его жизни. Он стал захлёбываться в собственной пустоте, пытаясь всеми силами ухватиться за прекрасные избытки прошлой безмятежности, но время всегда беспощадно.

Наверное, мне стало страшно и мерзко от такой перспективы. Внутри меня запылало неведомое чувство, в горле скопился противный ком. Я двумя руками сжал край скамейки и закрыл глаза, всеми силами пытаясь представить, что я – это не я настоящий, а я – это я из августа прошлого года, а вся сцена и декорации перенесутся автоматически. Конечно же, вместе с главным действующим персонажем, Ингой Кемеровой, которая невинно кряхтит от крепкой сигареты.

Я со свей силы сожмурил глаза, резко открыл их и спеша огляделся. Всё было ровно также, как и год назад. Рядом со мной сидела очаровательная Инга Кемерова…

Возможно, я уже дважды, а то и трижды упустил этот никчёмный шанс завязать некий смысл, связав и разделив его с кем-то настоящим и понимающим тебя.

И на этот раз я открыл глаза по-настоящему, без бесконечного обмана самого себя. Я инертно поднялся со скамейки, обронив скупую слезу одиночества, по пути в машине всё ещё представляя, как бы было здорово, будь сейчас Инга рядом.

%%%

Яркие неоновые полосы повсюду отображали процесс вялого колебания местного люда в жизненных пороках. Усатый охранник с добрым, но до боли уставшим лицом, озадаченно докуривал дешёвую сигарету, заканчивая свой ночной дозор. В зале ожидания пахло пропавшей выпечкой, поганым кофе и тягучей безысходностью.

Медленно. Безысходно. Вязко.

Спасибо тебе за возможность. Спасибо. Во всём виноват только я сам.

Я совсем неспешна поковылял к своему старенькому вагону, показал милой проводнице свой билет и уселся на своё боковое нижнее. Кажется, из всех пассажиров вагона я пришёл последним, учитывая, что явка не составила и половины.

Напротив меня сидел смуглый мужчина, кинувший мне в знак приветствия. Я ответил ему тем же.

Есть совсем не хотелось, курить, в принципе, тоже. Хотелось лишь одного хотя бы маленького глупого смысла.

Я задумался о том, что бесконечно соскучился по Георгию, придурковатым диалогам с преподавателями, бесконечным кривлянием и беспечности.

Я по-прежнему вспоминал первую встречу с Ингой, тот самый загаженный дворик с злосчастной скамейкой, которые стали свидетелями того просто факта, что я облажался.

Но… Весь процесс, сама суть всего этого… Даже один из миллиона шанс на то, что в моей жизни появится ещё одна такая возможность… Ощутить и пережить радость и горе, разделяя его с кем-то… Одна единственная мысль…

И… Хрен его знает, как и откуда, но… Кажется, я вновь ощутил эту небывалую лёгкость существования, отбрасывая главные жизненные вопросы на второй план, с небывалым интересом рассматривая однотипные вокзальные фонари.

Ох да.

Эта вечная дилемма – и есть главный смысл моей жизни, о риторических вопросах и бесконечном самопознании, которое периодически заставляет шестерёнки в моём организме давать сбой… Но что же, что же будет дальше?

Что теперь?

Побежим ли мы на уходящий в другую степь поезд, радикально предав одну половину своих интересов и потребностей, заменив их чем-то импортным и таким же лёгким и воздушным?

Нужно, необходимо и вполне достаточно сделать один конкретный шаг, а затем ещё… И ещё… Ведь самые сложные решения в наших жизнях не должны быть такими сложными. Или, может, это я зря: упрощаю?

«Скорый поезд номер двадцать три прибывает на станцию…»

А как же… Череда моих умозаключений?

«… спасибо за внимание».

Ну, что же.

Всего-навсего осталось принять решение, которое, однозначно, поменяет всё и сразу. Но прежде, чем его принимать нужно его придумать…

А зато… А зато, оно абсолютно точно будет единственным верным, потому что это будет – моё решение. А какая череда событий произойдёт дальше – посмотрим.

Может быть, это всё и останется единственным проблеском в волнах поисках существования? А вдруг это только начало?

И вообще, эй вы! Эй, Лазарь!