Сахар…

Это хныканье Подольский уже знал. Его жена, афроамериканская манекенщица, постоянно изводила Юрия различными просьбами в виде крупных денежных трат, а когда перешла границу тридцати лет, то прибавилась ещё и ревность по каждому пустяку. Выносить сумасшедшую супругу стало невмоготу, и постепенно его взору открылись безграничные просторы с красивыми молоденькими девушками, падкими на деньги. Но, по прошествии некоторого времени, они вот также, как сейчас делает Валерия, начинали выносить мозг. Это становилось сигналом о том, что пора их бросать. Не то, чтобы денег жалко, просто такому мужчине как Юрий Самсонович, негоже покупать любовь, с ним и без подачек готовы были пол-Питера переспать.

– Что тебе нужно? – грубо произнёс уже полностью одетый бизнесмен, хотя и спросил он просто ради любопытства.

– Ну вот, ты опять злишься! – Девушка свернулась калачиком на красных атласных простынях, открывая его взору расщелину между ягодиц.

«Хитра чертовка», – подумал снова возбудившийся Юрий, но возобладал над собой: ему уже не двадцать пять, чтобы терять голову от секса. Но решил всё же выслушать проказницу – ещё на пару раз она может ему пригодиться, а вдруг немного запросит?

– Ладно, прости, я не хотел. Я очень тебя люблю. Расскажи мне, что случилось?

Врать о своих чувствах Подольскому было не впервой, он присел на краешек кровати, поглаживая её юное тело. Девушка повернула к нему лицо, села на колени, так чтобы теперь всё её оголённое тело предстало взору, и томно-просительно занудила:

– Возьми меня в главные роли! Твой сын Макс собирается фильм снимать, ты рассказывал мне на прошлой неделе, помнишь?

– Помню, как же, – кивнул он.

Эта идея Подольскому понравилась – никаких бриллиантов, автомобилей и поездок за границу. Дать Валерии сняться в фильме его бесталанного сына, избалованного отцовскими купюрами, ничего не стоило, а обещало ещё месяца три жаркого секса. К тому же девчонка подойдёт для главной роли: естественная идеальная красота– то, что нужно для успешного фильма.

– Согласен, если будешь себя хорошо вести! – снова кивнул Юрий, и в следующие две секунды его оглушил радостный писк скачущей на кровати Венеры.

Подольский взял свой айпад и, чмокнув девушку в губы, ушёл.

Глава 4

Пятнадцатое декабря, снег залепил половину общежитского окна. Сегодня вечером они снова не увидятся, уже третий раз на неделе, а ещё только четверг!

Агата сидела над грудой книг, лекций и различных методических пособий по оперативной хирургии[15], но никак не могла сконцентрироваться на учёбе. На носу экзамены, а все мысли о Павле… и ещё кое о чём. Недавно ей написала менеджер небольшой съёмочной группы, пригласила на кастинг двадцатого декабря, ребята приедут в Петрозаводск, а как рассказать об этом своему любимому, она не знала. «Сначала сессия, потом съёмки в кино, так я совсем от него отстранюсь. А, может, это он от меня отстранился? Ведь никто не просил не заезжать за мной сегодня, и вчера, и позавчера. И мы, всё ещё, не спали вместе».

Мысли Агаты в последние полтора месяца сводились только к одному – к отсутствию секса. Павел всё ещё секретничал и ни на миг не терял бдительность. Как только чувства захлёстывали обоих, и они готовы были кинуться в омут с головой, этот сильный характером мужчина вовремя останавливался и уходил. Это сводило Агату с ума. Вся былая уравновешенность и непохожесть на других женщин улетучивались со скоростью света – она становилась подозрительно нервной и ревнивой: что если у него кто-то есть? Ведь он так и не признался ей в любви с тех пор!..

Нет, учёба однозначно не шла, нужно что-то делать, но чувство собственного достоинства не позволяло ей опускаться до уровня обычной истерички. Решено: если Павел не хочет с ней проводить много времени, значит, и она не хочет! «Уеду на съёмки фильма, забудусь, а он пусть потом локти кусает, что решил держаться подальше», – думала девушка.

Комната персикового цвета с меховым ковриком посередине открытого пространства и парой розовых пуфиков напоминала домик Барби. Его освещал лишь настольный светильник, и фонарь, свет которого пробивался сквозь заснеженное стекло.

Агата встала со стула и села на кровать, мягкий плюшевый плед – родительский подарок – так и манил прилечь на него. Но спать ей сейчас совсем не хотелось. Она налила из бутыли артезианскую воду и поставила чайник. Одиннадцать часов вечера, на этаже уже стихли шумные студенты – строгая вахтёрша «Фрекен Бок» не позволила бы даже президенту нарушить покой в её смену.

Плоский сенсорный телефон нагрелся в руках, пока Агата его теребила. Писать – не писать, вот в чём вопрос! Что, если он уже спит и пошлёт её куда подальше? Да нет, Павел так не может, но что она ему скажет? «Ты со мной не спишь, поэтому я уезжаю в Петербург сниматься в кино»? Какая глупость! Павел на это не отреагирует, он, похоже, просто забыл про её существование.