Сахар на обветренных губах (СИ)

Снова просить Костю о помощи? Снова взвалить на его плечи свои проблемы? Он и так слишком много для меня сделал. Я не могу решать свои проблемы за его счёт. Наверняка, у него проблем не меньше. Один только его отчим чего стоит.

Надо просто подумать. Возможно, когда эмоции улягутся, я смогу трезво оценить всю ситуацию. В конце концов, может со временем получится уговорить маму отдать мне Катю. И идиоту понятно, что она ей мешает. Всегда мешала.

Я сняла суп с плиты. Костя прислал смс о том, что подходит к подъезду. Открыв дверь, включила чайник и, глядя на себя в зеркало, попыталась нацепить на лицо маску радости и восторга. У меня же новоселье! Радоваться надо!

А внутри выть хочется.

Поправила волосы, распущенные волнами, обмахнула ладонями одежду от несуществующих крошек и широко улыбнулась, видя, как приоткрылась дверь, и как несмело Костя вошёл в мою маленькую прихожую с двумя пакетами в одной руке.

Такой… домашний.

В джинсах, кроссовках, в толстовке.

Уже и не помню, как он выглядит в рубашке и брюках.

— Можно, хозяйка? — скромно приподнятые уголки его губ вызвали умиление. Взгляд голубых глаз сразу оглядел окружающую обстановку.

— Конечно, можно. А что в пакетах?

— Думал, что подарить тебе на новоселье. Не придумал. Купил продуктов. Знаю, что сама ты будешь питаться, как Дюймовочка, поэтому закупил тебе побольше всего.

— Зачем? — цокнула я, пытаясь принять пакеты, но Костя мне их не дал. Без рук снял кроссовки и прошёл в кухню, где составил эти пакеты на стулья. — Я же столько не съем, всё равно. Испортится, — шла я за ним, ворча как старая бабка.

— Ну, — взмахнул Костя нарочито раздосадовано руками. — Значит, мне придётся заглядывать к тебе почаще и есть. Ну, давай экскурсию.

— Ну, собственно… вот, — хохотнула я, обведя рукой всё пространство. — Вот и вся экскурсия. Всю квартиру можно разглядеть с любой точки.

— Слушай, а в жизни лучше, чем на фото.

Костя закатал рукава толстовки и неспешно обошёл квартиру. Деланно позакатывал глаза, покрутив в руках цветные подушки. Пошутил над диванчиком, назвав его детским (под ним он и правда показался детским), но зато кровати выразил свой молчаливый респект, сказав, что прикольно придумано, что она спрятана за стеллажом.

— У меня больше, — сказал он деловито, выглянув на мой маленький балкончик. — И гирлянда есть, — теперь уже подразнил он меня.

— Я тоже куплю себе сюда гирлянду. Только маленькую, как балкон.

— А её негде здесь подключать. Провод дверью передавишь. А у меня уже всё готово, предусмотрено, ярко горит вечерами…

— Ой, всё, — я демонстративно закатила глаза и, крутанувшись на пятках, пошла в кухню, где начала разбирать пакеты.

— Ладно. Мне нравится, — пришёл Костя следом за мной. — На тебя похожа.

— Кто? — застыла я с куриной грудкой в руке.

— Квартира.

— Она, вроде, не такая серая и блёклая. Наоборот.

— А кто тебе сказал, что ты серая и блёклая? — повел Костя бровью и, обойдя меня, пошёл инспектировать кастрюлю. Открыл крышку, наклонился к содержимому кастрюли и, блаженно прикрыв глаза, вдохнул запах.

— Зеркало, например, — фыркнула я. Смяла пакет и положила его в специальную корзину для пакетов.

— Плохого ты о себе мнения, Алёнка, — как у себя дома, Костя уже достал для нас две тарелки, нашёл поварёшку и начал разливать суп. — Сто лет твой суп не ел.

— Я только сегодня утром съехала, — цокнула я.

— Могла бы тоже сделать вид, что соскучилась, — осуждающе вздохнул Костя и поставил на стол тарелки.

Пока он нарезал хлеб, я положила к тарелкам ложки и достала из холодильника небольшой салатник с салатом.

Села за стол, дождалась Костю, который выбрасывал крошки в мусорный пакет, и снова изобразила на лице улыбку, увидев Костю напротив.

— Небогато, — намекнула я на содержимого стола. — Но я теперь снимаю квартиру, так что…

— Шикарный ужин! — не растерялся Костя. — Правда за этим столиком я себя чувствую так, будто уселся в кукольный домик. Это точно квартира для взрослых?

— Хватит оскорблять мою маленькую квартирку! — хохотнула я.

— Да я шучу, — Костя подмигнул мне и подмял колени под столик, который на его фоне действительно казался детским. — На самом деле, я горжусь тобой. Ты большая молодец, Алён.

От солнечного сплетения разлилось тепло. Кончики пальцев, держащих ложку, начали подёргиваться, а глаза защипало от навернувшихся слёз.

Далеко не каждый день и даже не каждое десятилетие мне говорят о том, что мной гордятся.

Да и вообще, ещё никто не давал положительную оценку тому, что я делаю. Обычно, на меня смотрели как на дуру, которая, наконец-то, догадалась сделать хоть что-то.

— Спасибо, — выронила сипло. Сразу прочистила горло и тут же приступила к активному поеданию супа, лишь бы не смотреть Косте в глаза.

Настроение он мне, конечно, не испортил. Оно и так было паршивым после визита к Кате и маме. Но… Не знаю, как объяснить.

Наверное, сегодня с утра я села на особо стремительные эмоциональные качели: стычка Кости с отчимом с самого утра, съём квартиры, волнение и страх за сестру, и сейчас, похоже, простая похвала окончательно добьёт меня.