Сахар на обветренных губах

– Блин! На капоте?! Серьёзно?! В феврале в минус двадцать?! Ты больной? Про цистит что-нибудь слышал? – напала я на него.

– Говорю же, это пацаны. Я им ничего не говорил.

– Откуда они тогда взяли, что и как у нас было?

– Говорю же, додумали. Я только загадочно промолчал, когда вечером на хату приехал. Вот и всё.

– Отвали, короче, – отмахнулась я от него и опустила взгляд на стаканчик с кофе, что всё это время был в моей руке. Аккуратно взяв ромашку, я покрутила её перед лицом и даже понюхала. – Мог бы ромашку хотя бы со стебельком подарить. Не за огрызок же цветка я тебе на капоте в мороз давала?

Колесников рассмеялся так, что его услышал, наверное, весь университетский коридор.

Боже! Как же этот человек любит внимание.

– Слушай. Я серьёзно, вообще-то. Было и было. Галочку тебе друзья поставили, можешь больше около меня не крутиться. Выбирай новую. В сентябре свежих первокурсниц подвезли.

– А мне, может, ты понравилась. Реально понравилась, а не для того, чтобы трахнуть.

– Сейчас расплачусь, – театрально хныкнула я, глядя парню в ответ в глаза.

– Я тоже, вообще-то, серьёзно. Я думал, подвезу тебя и на этом разбег, но ты оказалась прикольной. Давно со мной не разговаривала девчонка, не капая при этом слюной.

– Если у меня сейчас потекут слюни, ты отстанешь? Тебе как лучше – чтобы они из уголка рта капали или посередине и по подбородку?

Колесников снова заржал.

Поведя бровью, я отвернулась в сторону коридора, не находя ничего веселого в том, что я только что сказала.

И стоило мне только сосредоточиться на людях в коридоре, как среди них, разрезая толпу словно ледокол, появился Одинцов.

С привычной хмуростью и сосредоточенными морщинами на лбу, он что-то печатал в телефоне. Опустил руку, поднял взгляд и посмотрел ровно на меня.

От неожиданности по спине пробежался холодок. Я отвела взгляд в сторону и уставилась в пол под своими ногами. Колесников рядом как раз перестал ржать, как конь в приступе истерики.

– Говорю же, что ты классная. Вайбовая такая…

– Что в стаканчиках? Мельникова? – подобно дыханию Арктики глубокий голос Одинцова заморозил не только разговор, но и, казалось, пространство вокруг.

– Кофе, – ответила я коротко, не рискуя смотреть выше его гладковыбритого подбородка.

– Константин Михайлович, большая перемена, имеем право пропустить по стаканчику… кофе, – Колесников нарочито отделил последнее слова и за каким-то хреном приобнял меня за плечи, прижав к своему боку.

Меня смутило ни сколько его действие, сколько то, что я испугалась реакции Одинцова. Из-за чего опрометчиво заглянула в его глаза и увидела, как он сверлит взглядом руку Колесникова, обнимающую меня.

– Дай-ка, – Одинцов забрал у меня из руки кофе и, нисколько не смущаясь, сделал большой глоток. Кадык дёрнулся на его шее, пропуская крепкий напиток. – С коньяком?

– С дорогим. Папиным, – дерзко с наглой ухмылочкой бросил Колесников и демонстративно отпил свой кофе. – Можем себе позволить, – расслаблено протянул парень. – А вы, Константин Михайлович?

Я ненавязчиво стряхнула руку парня со своего плеча и сделала полшага в сторону.

– И мы, – Одинцов салютовал Колесникову стаканчиком и, так и не вернув его мне, ушёл с ним дальше по коридору.

– Придурок, – едва слышно выронил парень, бросив небрежный взгляд в широкую спину в черной рубашке.

Глава 10

Родители уже несколько дней пребывали в депрессии. Главным образом по причине того, что жидкие антидепрессанты им лучше пока не пить. Но, думаю, ещё два-три дня и страх, что снова может нагрянуть проверка, иссякнет. А с первой порцией антидепрессантов к ним снова вернётся вера в себя в своё непоколебимое бессмертие.

К счастью, фокус с Катиным чтением прокатил. Я смогла заработать, а к сестре никто не лез с претензиями и попытками воспитать.

Хоть я и устала, как собака, и вернулась домой поздно, но нисколько не жалею о том, что подписалась на эту авантюру. С чаевыми вышло даже не четыре тысячи, как я ожидала, а почти шесть. Очень неплохой результат для человека, который усиленно копит.

Родители, к слову, даже не спрашивали, где я была весь день. По субботам в универе иногда бывают дополнительные задания, а потом уезжаю на работу, поэтому никто не задался вопросом, где я пропадала целый день.

Колесникова, кстати, тоже пришлось отшить с его идиотским предложением «потусить в выходные». Я промолчала о том, что за кофе с коньяком я мысленно свернула ему шею, но о том, что мои намерения игнорировать его подкаты всё ещё в силе, я не умолчала. И, кажется, он не понял ни слова. Для него мои отказы выглядят как «Конечно, я согласна, но я ещё немного поломаюсь».

Но о избалованном принце я не думала. Не до него. Я была в отличном настроении от осознания того, что меня пригласили в следующие выходные так же побегать по городу с доставкой. А это ещё, наверняка, шесть тысяч незапланированных рублей. Мечта о побеге впервые начала казаться всё более осуществимой.