Сахар…

Ночное небо кое-где светлело розовым, что уже само по себе было неким феноменом, думала Агата. Ведь чистое небо по ночам чёрное, и звёзды видны без завесы, а когда его заволакивает серыми непроницаемыми тучами, почему-то становится светлым с розово-красными оттенками. Это отражение множества фонарей, и мы в такой момент оказываемся в некой ловушке: мираж светлого ночного мира на самом деле является замкнутым пространством под колпаком безжалостных серых туч, к тому же, полных радиоактивных осадков. И в любой момент может выпасть снег, от которого все люди на земле покроются язвами и начнут болеть…

Сердце колотилось всё сильнее, отдаваясь в висках, сбивая дыхание. Агата достала зеркальце, поправить причёску и случайно заметила в нём машину, двигавшуюся чуть ли впритык позади. Ничего особенного, вечер тридцать первого декабря не мог обойтись без пробок, но сейчас на дороге было достаточно свободно – зачем так висеть на хвосте? Но, кое-что не просто вызвало раздражение, но и насторожило: в ярком свете уличных фонарей мужчина за рулём показался знакомым, где-то она его видела!

То, что Агата села на заднее сиденье, оказалось очень кстати – она обернулась и уже чётко рассмотрела на водителе двигавшейся следом машины куртку с сине-серым капюшоном. Самое главное, что капюшон был тоже надвинут на голову!

Агата забеспокоилась – этот тот же самый мужчина с вокзала. Он точно её преследует! Но что ему нужно?

– Почти приехали. – вдруг сказал таксист, приглушив музыку.

Девушка кивнула и снова посмотрела назад, но машины с подозрительным водителем уже нигде не было видно. Странно, куда он делся?

– Шестьсот рублей! – Любитель Пугачёвой оказался не таким уж и простым, как ожидаешь от старичков.

– Прямо грабёж! – возмутилась Агата, но делать было нечего, не спорить же с таксистом накануне Нового года, тем более она сильно торопилась. Чем скорее пройдёт её дебют, тем быстрее она почувствует себя удовлетворённой и выпустившей пар.

Агата расплатилась с обнаглевшим стариканом и поспешила вылезти из машины. К её удивлению, место, куда её привезли, совсем не походило на элитный район. Она слишком отвлеклась на свои мысли об отсветах фонарей на тучах, на свои переживания и под конец на преследовавшую их машину, что даже не задумалась о том, туда ли её везут. Питер она знала плохо, но обратить внимание на несоответствие состояния домов района месту, где мог жить такой богатый человек, следовало бы. Впрочем, теперь сожалеть было уже поздно.

Жёлтый дом с облупившейся краской и жутким запахом гари, стоявший на углу улиц с тусклыми оранжевыми фонарями, напоминал скорее жертву бомбардировок времён Второй мировой, чем квартал, где живут известные личности Петербурга. Уточнить адрес было не у кого – таксиста уже и след простыл, лишь слабый запах автомобильного выхлопа ещё висел в морозном воздухе.

«Что ж, поищем квартиру номер три. Может, изнутри этот домик выглядит симпатичнее?» – подумала Агата.

Глава 11

Помещение без окон, с множеством люминесцентных ламп и кафельными стенами и полом выглядело как настоящая больничная палата. Даже кровать возле левой стены была самой что ни наесть настоящей больничной койкой с боковыми перильцами и подъёмной спинкой. Но почему-то прямо здесь находился и операционный стол, и стол с инструментами и сухожаровой шкаф. Сервант с лекарствами и холодильник тоже предположительно с ними, дополнял картину. На кушетке лежала женщина, а, точнее, то, что очень отдалённо напоминало женщину. Впалые глазные яблоки на сморщенном как сухая слива лице, обрамлённом белёсыми седыми волосами, бронзовые руки, торчащие из широкой белой рубахи – всё это напоминало больше труп, вынутый из формалиновой ванны, чем ещё живого человека. По сторонам от кровати стояли стойки с подсоединёнными к рукам женщины капельницами, а также аппарат контроля жизнедеятельности. Завидев гостя, она с кряхтением попыталась приподняться на подушке.

– Мама, это я, Остап, – робко произнёс мужчина сильно за пятьдесят, словно провинившийся юнец. Блестящая лысина подчёркивала, что он уже давно не мальчик, а вот крупное, как краснодарский арбуз, брюхо было скрыто белым халатом, накинутым поверх пиджака.

– Явился, ничтожество… – Голос звучал из ротовой полости старухи, словно зов из преисподней.

– Ну, что ты так сразу, мама. Я только вчера здесь был!

– Тебе вообще нельзя уходить от меня, пока не вылечишь.

– Я не доктор, мама, тебя лечит Анастасия Семёновна.

– Не прикидывайся дураком, Оспик! – ехидно заметила женщина. – Быть тупее, чем ты есть, у тебя плохо получается. – Она откашлялась, и заговорила уже так, что в речи проскакивали звонкие нотки: – Я говорю про то, что ты должен принести, чтобы доктор могла меня вылечить.

Мужчина опустил бегающие глаза.

– Я работаю над этим…

– Громче, Оспик, я плохо тебя слышу!

– Я уже нашёл её.

– Что, и резус, и группа, и другие параметры подходят? – оживилась женщина.

– Да, она уже едет сюда. – Взгляд мужчины всё ещё оставался потупленным, а голос тихим и обиженным.