Сахара

– Ну, тогда настанет пора для вашей катапульты, – скептически произнес Пемброк-Смит. – К сожалению, это все, что у нас имеется против этих чертовых танков.

Питт усмехнулся:

– Не спешите судить по одежке, капитан. Посмотрим, что вы скажете, когда моя малышка выплюнет им в рожи пару горяченьких.

Питт гордился своим поведением. Ему прекрасно удавалось скрывать дурные предчувствия, волнами накатывающие на него. Он не имел ни малейшего понятия, сработает его средневековое противотанковое орудие или так и останется бесполезным нагромождением дерева и металла, но, как всякий хороший игрок в покер, Питт умел делать хорошую мину при самой плохой игре.

54

А в четырехстах километрах от Форт-Форо на западе Сахары наступал тихий рассвет; ни единый порыв ветерка не тревожил воздух над пустынными, безликими и безлюдными песками. Единственный звук доносился от приглушенных выхлопов двигателя вездехода, скользящего по пустыне, подобно черному муравью по пляжу.

Джордино наблюдал, как на бортовом компьютере вычислялся их прямой путь без отклонений, которые им приходилось делать, чтобы объезжать непреодолимые овраги и огромные пространства дюн. Дважды им пришлось сделать крюк километров в двадцать от основного курса.

Согласно цифрам, вспыхивающим на маленьком экране, Джордино и Штайнхольм потратили почти двенадцать часов, чтобы преодолеть четыреста километров от Форт-Форо до границы с Мавританией. То, что они отдалились от железной дороги, стоило им потери драгоценного времени. Но слишком высока была ставка, чтобы рисковать наткнуться на войска, патрулирующие железную дорогу, или быть разнесенными в клочья барражирующими над ней малийскими истребителями.

Последняя треть Пути пролегала по твердой поверхности, усеянной камнями, в основном гладко отшлифованным мелким гравием. Камни попадались разных размеров – от рисового зернышка до футбольного мяча – и превращали вождение машины в кошмар, но даже это не могло заставить гонцов снизить скорость. Они скакали по этой неровной поверхности с постоянной скоростью девяносто километров в час, терпя выматывающую душу тряску со стоической решимостью.

Усталость и боль улетучивались, как только они вспоминали о том, что может случиться с оставшимися в форте мужчинами и женщинами, ждущими помощи. Джордино и Штайнхольм слишком хорошо понимали, что если у них и была надежда, то только на обнаружение отряда американских спецвойск, причем обнаружение быстрое, чтобы успеть со спасательной миссией до того, как Казим устроит в форте резню. Обещание Джордино вернуться к полудню теперь мучило его. Эта перспектива выглядела весьма туманной.

– Как далеко до границы? – спросил Штайнхольм по-английски с акцентом Арнольда Шварценеггера.

– Не могу сказать, – ответил Джордино. – Ведь она же не представляет из себя видимую черту, на которой написано «Добро пожаловать».

– Хорошо, что уже светло. Хотя бы определиться можно.

– Малийцам тоже легче накрыть нас днем.

– Я за то, чтобы двигаться на север, к железной дороге, – сказал Штайнхольм. – Стрелка горючего почти на нуле. Еще тридцать километров, и мы пойдем пешком.

– О'кей, ты убедил меня.

Джордино еще раз посмотрел на компьютер и указал на компас, установленный на приборной панели.

– Поворачивай на пятьдесят градусов на северо-запад, чтобы мы по диагонали уперлись в железнодорожное полотно. Это даст нам выигрыш в несколько километров, если мы все еще не заехали на территорию Мавритании.

– Вот это правильный совет, – сказал Штайнхольм, улыбаясь. Он вдавил педаль до пола, выруливая между камней и песка, поднимая фонтаны гравия и пыли. Одновременно он повернул руль и направил свой вездеход через пустыню к железной дороге Массарда.

* * *

Истребители вернулись к одиннадцати часам и возобновили бомбардировку форта ракетами. Когда они закончили свою атаку, за дело взялись танки, и над пустыней повисло эхо от непрекращающегося грохота разрывов. Для защитников крепости все это казалось бесконечным, а тут еще наземные войска подошли на триста метров и открыли по руинам минометный и снайперский огонь.

Такой концентрации огня не знал весь французский Иностранный легион в битвах с туарегами за все время его столетнего пребывания на территории Западной Африки. Снаряд за снарядом падали дождем, и их разрывы сливались в один непрекращающийся раскат грома. Остатки стен продолжали рассыпаться от непрерывных разрывов, которые поднимали высоко в воздух камни, обломки раствора и песок, пока мало что в старом форте стало напоминать его былую мощь. Теперь он походил на древние развалины.

* * *

Самолет генерала Казима приземлился в близлежащем сухом озере. Его, а также начальника штаба Згира Чейка и Исмаила Йерли встретил капитан Мохаммед Батутта, который отвез их на своем полноприводном джипе к спешно организованному командному пункту полевого командира полковника Нугума Мансы. Тот вышел навстречу начальству.

– Вы их полностью окружили? – спросил Казим.

– Да, генерал, – быстро ответил Манса. – Я планирую постепенно продвигать к форту наши линии перед решающим штурмом.