Сахара

Он и словом не обмолвился, что его платные агенты сообщали ему о передвижении «Каллиопы» каждые два часа, после того как она вошла в дельту реки на территории Нигерии. И то счастливое обстоятельство, что она оказалась в водах Бенина, превратило желаемое в действительное.

– Это, должно быть, очень значительные люди, если могут позволить себе такое дорогое судно.

– Это вражеские агенты.

На лице Кету отразилась смесь недоверия и скептицизма.

– По-моему, для вражеских агентов они действуют чересчур открыто.

Матабу опустил бинокль и сурово посмотрел на Кету.

– Не спрашивайте, капитан, откуда у меня такая информация. Поверьте мне на слово: визит этих белых иностранцев – часть заговора с целью завладеть богатствами нашей страны.

– Значит, они будут арестованы и отправлены в столицу?

– Нет, вы расстреляете их сразу после того, как подниметесь к ним на борт и обнаружите доказательства их вины.

– Мсье?

– Я забыл упомянуть, что вы удостоены чести возглавить команду захвата, – высокопарно объявил Матабу.

– Но не расстрельную же, – запротестовал Кету. – Ведь французы потребуют расследования, когда узнают, что несколько их влиятельных сограждан были убиты. Ваш брат может не простить...

– Вы сбросите тела в реку, не дожидаясь моего приказа, – холодно оборвал его Матабу.

Кету отступился:

– Как вам будет угодно, мсье адмирал.

Матабу вновь посмотрел в бинокль. Спортивная яхта находилась уже в двухстах метрах от них и ощутимо замедлила ход.

– Подготовьте своих людей к захвату судна. Я лично переговорю с этими шпионами и прикажу им принять на борт вашу команду.

Кету переговорил со своим старшим офицером, который посредством ревуна передал команду капитану второй канонерки. Затем вновь переключил внимание на приближающуюся яхту.

– Что-то подозрительно мне это судно, – сказал он Матабу. – Никого не видно, кроме рулевого.

– Вся эта европейская сволочь наверняка валяется пьяная внизу. Они ничего не подозревают.

– Странно, что они не озабочены нашим присутствием и никак не реагируют на направленное на них оружие.

– Стрелять только в случае попытки к бегству, – предостерег его Матабу. – Я хочу захватить судно неповрежденным.

Кету навел бинокль на Питта.

– Рулевой машет нам и улыбается.

– Недолго ему осталось улыбаться, – хмыкнул адмирал, зловеще оскалив зубы. – Не пройдет и пяти минут, как он будет кормить рыб на дне.

* * *

– Ну идите же ко мне, мои акуляточки, расскажите дяде-рулевому сказочку о трех шпионах, – бормотал Питт себе под нос, продолжая махать рукой и растягивать губы в улыбке.

– Ты что-то сказал? – донесся до него голос Джордино из башенки с ракетами.

– Да нет, все нормально. Это тихо сам с собою я веду беседу.

– Я ничего не вижу сквозь носовые иллюминаторы, – пожаловался Ганн, разместившийся на баке. – Куда мне стрелять?

– Будь готов по моей команде нанести удар по пулеметному расчету корабля, который у нас по правому борту, – сказал Питт.

– А где вертолет? – спросил Джордино, который тоже ничего не видел из-за закрытого щита башни.

Питт оглядел небо над кильватерной струёй судна:

– Он завис метрах в ста прямо за кормой и метрах в пятидесяти над водой.

Да, противник в своей подготовке не ограничился полумерами и теперь ни секунды не сомневался, что с помощью канонерок и вертолета загнал их в тупик. Все трое застыли в напряженном молчании, но каждый был готов сражаться за свою жизнь и жизнь друзей до конца. Первоначальный страх улетучился, как только они миновали точку, за которой уже нет возврата. Остались только решимость и воля к победе. Они были не из тех добрых христиан, которые подставляют другую щеку. Расклад, конечно, невеселый: три человека против трех вооруженных экипажей. Но бенинцев ожидал сюрприз.

В нише рядом с креслом рулевого Питт спрятал гранатомет с зажигательными гранатами. Затем установил рукоять дросселей в положение «холостой ход», не отрывая при этом глаз от прямой линии, проходящей между двумя кораблями противника. Вертолет его не волновал. В предстоящей схватке им должен был заняться Джордино. Теперь Питт достаточно приблизился к врагу, чтобы детально разглядеть офицеров и прийти к заключению, что опереточный толстяк в раззолоченном мундире на мостике и есть командующий. Канонерка приближалась, подобно ангелу смерти, равнодушно взирая на него пустыми зрачками нацеленных пулеметов.

Питт мог только догадываться, что представляет собой чванливый павлин на мостике, направивший на него бинокль. Но он был благодарен ему за допущенную тактическую ошибку: тот не сообразил развернуть свои канонерки поперек реки, чтобы встретить противника огнем пулеметов и с кормы, и с носа, перекрыв «Каллиопе» все пути к бегству.