Сахаров и власть. «По ту сторону окна». Уроки на настоящее и будущее

Позже эту амнистию 27 марта 1953 г. назвали «бериевской», что, видимо, правильней, так как в это время реальным хозяином страны стал Л. П. Берия: 5 марта, в тот самый день, когда было объявлено о смерти Сталина, на совместном заседании Президиума ЦК КПСС, Совмина СССР и Президиума Верховного совета СССР было принято решение об объединении МВД СССР и МГБ СССР. В новом Министерстве внутренних дел СССР министром назначен Л. П. Берия. Уже 13 марта вновь назначенный министр распорядился о создании следственной группы для пересмотра нашумевших «дела врачей», дела «сионистской организации в МГБ» и ряда других. Впоследствии все эти дела были признаны сфальсифицированными, а арестованные по ним лица освобождены.

Сахаров:

«Амнистия имела огромное значение, так как уменьшала базу рабской системы принудительного труда. У нее были и отрицательные последствия – временное увеличение в некоторых местах преступности. Но главный ее недостаток был тот, что из нее были исключены политические статьи[31]. Миллионы безвинных, миллионы жертв сталинского террора продолжали оставаться за колючей проволокой бесчисленных каторжных лагерей, в тюрьмах, в ссылках и на бессрочном поселении. Лишь через несколько лет большинство из них – те, кто еще был жив, – вышли на свободу. Это стало возможным только в результате постепенного освобождения страны от пут сталинского кошмара, при оттеснении из высшего руководства многих трусливых, циничных и жестоких соучастников сталинских преступлений. Как известно, это в значительной мере заслуга Хрущева и его советников в 50-х годах (среди которых, говорят, важную роль играл Снегов[32]– в прошлом тоже узник сталинских лагерей).

Примерно через неделю после объявления об амнистии произошло еще одно важное событие: прекращение дела врачей. Первым среди нас узнал об этом Игорь Евгеньевич – он всегда слушал по утрам иностранные радиопередачи на коротких волнах, чаще всего на английском языке. Я помню, как Игорь Евгеньевич, запыхавшись, прибежал в этот день в отдел и еще от порога крикнул:

– Врачей освободили!

Через несколько часов мы уже читали об этом в советских газетах:

“Всех обвиняемых освободить за отсутствием состава преступления. Виновных в нарушении социалистической законности, в применении строжайше запрещенных законом приемов следствия (читай: пыток, подлогов, фальсификаций. – А. С.) – привлечь к строгой ответственности”.

Игорь Евгеньевич был совершенно потрясен и счастлив и только и мог повторять:

– Неужели дожили? Неужели, наконец, дождались?

Казалось, начинается новая эра. Конечно, как это часто бывает, Игорь Евгеньевич (и все мы) не только радовались действительно великому событию, но и делали из него очень далеко идущие выводы, которые оправдались не полностью и – некоторые – далеко не сразу. И все же самое страшное было позади. В эти дни, наряду с официальным сообщением, мы также с восторгом читали передовые “Правды”: “Нерушимость дружбы народов”, “Социалистическая законность”. Кажется, такое было в первый и последний раз».

БА:

Л. П. Берия был арестован в Кремле 26 июня 1953 г., объявили же об этом всей стране рано утром 10 июля.

Сахаров:

«Через некоторое время после ареста Берии меня пригласили в горком КПСС и дали для ознакомления Письмо ЦК КПСС по делу Берии. Письмо рассылалось по партийным организациям (я не знаю, по всем ли, и если нет, то по какому принципу делался выбор) и было предназначено для разъяснения причин ареста Берии. Хотя я не член КПСС, но мое положение было достаточно высоким, и, очевидно, поэтому решили ознакомить и меня с этим документом. В 1956 году в таком же порядке меня ознакомили с текстом секретного выступления Хрущева на ХХ съезде.

Письмо ЦК КПСС было в красной обложке, поэтому я мысленно называл его “Красной книгой”. Здесь я тоже буду называть его этим словом, ассоциирующимся с цветом крови».

Испытание «Слойки» (РДС-6с), начало ракетно-космической эры, С. П. Королев

Сахаров: «После падения Берии у нас появился новый “шеф” – Вячеслав

Александрович Малышев[33], назначенный на пост заместителя Председателя Совета Министров СССР и начальника Первого Главного Управления, вскоре (а быть может, и сразу – я не помню) переименованного в Министерство Среднего Машиностроения… Малышев был “человеком Маленкова”…

В июле 1953 года все работы по подготовке изделия были закончены, пора было ехать на испытания на полигон, расположенный в Казахстанской степи, недалеко от Семипалатинска. Мне запрещено лететь на самолете, я еду в вагоне Ю. Б. Харитона… Ехали мы долго, дней пять-шесть…