Сакральная жертва

– Привет. Как наши постояльцы?

– С ними все в порядке. Сидят в апартаментах, недавно вино заказывали.

– А где твой босс?

– Вы имеете в виду Смагина?

– Что, у тебя есть другой босс?

– Еще раз извините, за день устал. Леонид Андреевич выехал до утра.

– Ладно, как мне поговорить с Добринским?

– Я отнесу им свой телефон, вот и поговорите. Впрочем, вы могли бы и напрямую им позвонить.

– Ты прав, я так и сделаю. Тебя Смага оставил в отеле на ночь?

– Да, Артур Григорьевич.

– Неси службу, Зуев. – Стешин прекратил разговор и набрал другой номер.

– Да?! – услышал он голос Добринского.

– Вечер добрый, господин Филимонов.

– Что? Вы ошиблись номером.

– Не спешите отключать телефон, Дмитрий Иосифович, это Артур.

– Что за шутки, господин Стешин?

– Никаких шуток. Просто я обращаюсь к вам по фамилии, указанной в вашем новом паспорте. Кстати, в нем вы Дмитрий Иванович.

– Значит, документы готовы?

– Готовы. Билеты на самолет тоже у меня.

– Когда вылет? – спросил Добринский.

– В десять тридцать.

– Прекрасно. Что по игрушке?

– С вами будет Болотко, он передаст ее пилоту, тот вернет вам уже в Москве. Где и как конкретно, уточнит мой заместитель.

– Хорошо. Завтра в восемь одна из ваших машин должна быть у отеля. – Добринский отключил телефон.

Вот так, чисто по-американски. «Должна быть» и никаких гвоздей, ни благодарности, ни приветливого словечка, сухо, высокомерно. А что еще ждать от этих людей? Стешин отпил глоток виски.

– Доволен Добринский? – спросил Болотко.

– Еще как! Чуть от радости не подпрыгнул.

– Почему же ты такой хмурый?

– Не много ли вопросов, Витя? Значит, так. Завтра подъем тебе в половине седьмого. Пока то да се, к восьми подъедешь к отелю. Заберешь американцев, отвезешь в аэропорт. Там решишь все вопросы с командиром экипажа, особенно оговоришь порядок передачи ствола в Москве. Добринский тип капризный, не всякий вариант его устроит. Но ты должен решить все вопросы. Как только борт взлетит, позвонишь мне.

– Да, а потом?

– Подъедешь сюда.

– Я хотел в новый гипермаркет заехать, костюмчик посмотреть.

– Разберемся с американцами, посмотришь.

– Ну, тогда я на боковую. Набегался.

– Давай.

В загородном доме под Воронежем Робин проснулся оттого, что кто-то гладил его волосатую грудь. Он очнулся, крепко схватил чью-то руку.

Рядом раздался женский писк:

– Ты что, Андрюша, больно же!

– Мари? – удивился Робин. – А где Градоверов?

– Где ж ему быть, спит как убитый в комнате через коридор. Слышишь, даже сюда его храп достает.

Что-то такое действительно было слышно.

– А ты чего приперлась? – спросил Робин и сбросил с груди руку девицы.

– Как что, Андрюша? Ведь я же знаю, что ты хочешь меня.

– А еще что ты знаешь?

– О вас, мужчинах, практически все.

– Самоуверенно. Время?..

– У меня нет часов.

– Ну так посмотри на мои. Они на тумбочке.

– Половина шестого. Самое время для секса. По опыту знаю, что по-настоящему сильное желание мужчина испытывает именно рано утром.

– Потому что он в туалет хочет.

– Потому что, дорогой, так устроена природа человека.

– И откуда ты умных слов поднабралась?

– По-твоему, я дура какая?

– Судя по тому, что Артур приставил тебя к такой шишке, как Градоверов, нет. Говоришь, такова природа человека? Так чего тогда твой клиент дрыхнет без задних ног? Что-то не заметно, чтобы он очень хотел тебя.

– Андрюша, Градоверов же под химией.

Робин отстранил от себя женщину и спросил:

– Скажи, Мари, и долго так мужик продержаться может?

– Ты имеешь в виду в плане секса?

– Ну, не в выступлениях же на партийных съездах.

– Нет, та доза, которую определил ему Артур, скоро превратит его в импотента.

– И что же тогда ты будешь делать с ним за границей?

– А мне не нужен важный политик, престарелый папочка. Меня бабки его интересуют. Как только наша жизнь за бугром устаканится, разберусь с наследниками, заставлю его переписать все состояние на мое имя, а потом и распрощаюсь со стариком.

– Вряд ли он отпустит тебя, – проговорил Робин. – Подписать, что нужно, ты, может, его и заставишь, но что будет потом? Градоверов не тот человек, чтобы дать себя обмануть какой-то шлюхе, пусть даже дьявольски расчетливой и хитрой.

Марина усмехнулась и подтвердила:

– Конечно. Живой ни за что не даст.

– Ты хочешь сказать, что угробишь его?

– Конечно. – Она сказала это совершенно спокойно, как нечто само собой разумеющееся.

– Ну ты и сука!

– Мы теряем время, Андрюша.

– Я не хочу.

– Чего ты не хочешь? Молодой, здоровый мужик не желает доступную и покорную бабу?

– Да, я тебя не хочу. И вообще, не хрена тут ерундой заниматься, вали в апартаменты, в душ. В шесть Градоверову подъем. Приготовишь завтрак, перекусим и продолжим движение. К шестнадцати часам мы должны быть в Москве. И не просто в городе, а уже на нашей временной хате.

– Ты многое теряешь.

– За меня не волнуйся. Пошла в комнату!

Марина обиженно фыркнула, запахнула прозрачный пеньюар, который совершенно не скрывал прелести ее тела, и вышла из комнаты Робина.

«Живешь ты дурой, такой и подохнешь, – подумал телохранитель Стешина. – Кто ж тебе даст завладеть состоянием Градоверова, выпустит тебя с ним за границу? Одно слово, идиотка».