Сакрамента

Таким образом в течение нескольких минут молодые люди вели эту песенную дуэль.

Наконец, уставшая от столь продолжительного танца, Сакрамента, с трудом сдерживая внутреннюю дрожь, направилась к отцу, следившему с живейшим интересом за всеми перипетиями этой сцены.

Мгновенно воцарилась тишина. Теперь должен был последовать выкуп залогов, которые были вручены танцовщице.

По традиции за каждый залог следовало уплатить по одному медио.

Молодые люди поспешили к Сакраменте и выкупили У нее свои вещи.

— Боже милостивый! Сеньор дон Мигуэль, — с иронией сказал дон Рамон, — какая у вас великолепная шпага! Я был бы в восторге обменять ее на свою.

— Сеньор кабальеро, — отвечал дон Мигуэль с любезнейшей улыбкой, — нет ничего легче заполучить ее. Стоит всего лишь отнять ее у меня.

— Виноват, сеньор, — вмешался в разговор человек, внимательно наблюдавший за происходящим, — позвольте мне, пожалуйста, уладить дело. Вы чужестранец, тогда как я вот уже два года живу в Медельене и — видит Бог! — я хочу, чтобы празднество завершилось благополучно.

С этими словами незнакомец обнажил мачете и воткнул его в землю между молодыми людьми.

— Ура дону Луису Морэну! Да здравствуют французы! — грянула толпа с нескрываемой радостью.

Дон Луис Морэн, или, правильнее сказать, Луи Морэн, знаменитый лесной бродяга, внезапно появившийся на празднестве, был высокий сухопарый человек лет сорока с мужественной и одновременнно добродушной физиономией.

Он, по-видимому, был хорошо здесь известен и пользовался всеобщей симпатией.

— Извините меня, сеньоры, — продолжал лесной бродяга, — что я так бесцеремонно вмешиваюсь в ваш разговор, но я позволю себе сослаться на мнение всех присутствующих; я убежден, что они тоже признают за мной исключительное право положить конец вашей ссоре.

Толпа, так неожиданно призванная в свидетели, отвечала оглушительными криками и неистовыми аплодисментами.

Дон Рамон вежливо поклонился французу.

— Хотя вы и иностранец, сеньор, — вежливо сказал он, — но, как постоянный житель Медельена, вы имеете преимущественное право со мною драться, и я от всего сердца принимаю ваш вызов.

И с этими словами воткнул свой мачете в землю рядом с мачете дона Луиса.

Дон Мигуэль хотел было воспротивиться этому решению, но, несмотря на все его желание помириться с доном Рамоном, зрители не желали на это согласиться, и ему поневоле пришлось уступить.

— Сеньор дон Мигуэль, — с нарочитым упорством продолжал француз, — ведь вам хорошо известно, как диктует обычай завершать празднество, дабы выразить танцовщицам вполне заслуженное признание. Я выступаю от имени жителей Медельена, которых, естественно, не могло не оскорбить грубое поведение этого кабальеро, поэтому позвольте мне преподать ему вполне заслуженный урок. У вас будет возможность встретиться с ним позже, я обещаю, что сам сведу вас.

Слушая слова француза, дон Рамон краснел, досадливо кусал губы и всеми силами старался не обнаружить обуревавшего его гнева.

— Приступим поскорее к делу, сеньор, — вскричал он, — и смотрите, как бы вам самому не пришлось получить урок, который вы так самоуверенно обещаете преподать мне!

— Я сомневаюсь в этом, сеньор, — спокойно возразил француз. — Вы слишком возбуждены и даете волю гневу там, где полагается соблюдать вежливость. Я весьма сожалею, но вы будете побеждены… Кстати, каковы условия поединка?

— До первой крови! — единодушно взревела толпа.

— До первой крови, идет! Будьте повнимательнее, дон Рамон, — насмешливо продолжал француз, — потому что, если вы будете ранены, ваш мачете перейдет ко мне.

— Покамест вы еще не стали его обладателем! — с досадой возразил испанец.

— Это дело всего двух или трех минут, сеньор, — улыбаясь, отвечал француз.

Дон Гутьерре с дочерьми, повинуясь обычаю, не мог покинуть празднества.

Дон Луис и дон Рамон стали в позицию, предварительно обменявшись церемонными поклонами.

Дуэль на мачете отнюдь не шуточна. В отличие от шпаги, мачете не имеет эфеса, защищающего руку, поэтому стоит замешкаться и хорошо рассчитанным ударом противник может отсечь все пальцы.

К счастью, мексиканцы при всей своей удивительной храбрости имеют весьма поверхностное представление о фехтовании, и во время дуэлей, впрочем, довольно редких, уповают главным образом на свою ловкость, нежели на познания в фехтовании.

Тут, кстати, необходимо заметить, что во внутренних провинциях Мексики дуэлянты наказываются очень строго по закону, и если порой возникает ссора, то противники дерутся на ножах, что, благодаря их ловкости и общепринятым мерам предосторожности, как правило, не ведет к трагическому исходу.

Как обещал дон Луис, поединок продолжался недолго. В считанные секунды дон Рамон был ранен, и весьма существенно, в руку. Аплодисменты зрителей возвестили окончание поединка.

— Вот мой нож, сеньор, — сказал дон Рамон, мертвенно бледный не столько от полученной им совсем неопасной раны, сколько от бессильной ярости, — можете им похваляться. Но, клянусь Богом! Клянусь Гваделупской Богоматерью, что вы недолго будете упиваться победой, я скоро верну его себе.