Сакровенные пути благословения

Ты видел ли, как бледный солнца луч На грань кристалла угодив внезапно - Погиб!? Но чудным светом воссиял, Теперь уж раздробленный семикратно. Ты слышал тот протяжный низкий звон, Долину наполняющий порою, Что колокол проснувшись издает Ударенный умелою рукою? Струя воды кристальной чистоты Из глубины подземной устремится, Но лишь когда отточенная сталь В земное сердце яростно вонзится. Ты думал ли хоть раз о той траве, Что тихо никнет под твоей стопою? Она прольет чудесный аромат Прильнув к земле под острою косою. Как будто самый свой заветный клад. Еще при жизни для себя припрятав, Увянув тихо, навсегда простясь, Сладчайший запах раздарит когда-то. Теперь ты понял, почему твой Бог С тобой в долину мрака опускался? Не потому ль, что чистый звон Твоей души еще не раздавался? То золото, что Он в тебя вложил Не заблестит под каменной плитою Пока гранит из собственного "я" Разбит не будит крепкою рукою. На вопль твоей души Его ответ Огнем с небес здесь должен разразиться? Знай! Сила заключенная в тебе Способна лишь сгорев освободиться! И ты без слов склоняешься пред Ним. Он дал понять - иначе не бывает Благоуханный плод, что по сердцу Ему, Себя презрев, достойно созревает. И ты с восторгом восхваляешь благодать, Открывшую тебе цену мученья, Цель жизни - вечное блаженство осветив, Ведя сквозь смерти тленье к откровенью.

Это чудесное стихотворенье говорит больше, чем я способен был бы сказать. Много лет назад мне прислала его одна студентка из Дорпата. Она страдала тяжелым заболеванием легких. Вскоре после этого она скончалась, ее Учитель позвал ее домой, в вечный покой, к служению, не знающему утомления. Эти строки оказались, тем самым, последними плодами, которым Господь позволил созреть в ее слабой жизни. Они позволяют думать о том жаре, в котором они были написаны. Порой достаточно одного письма, чтобы судить о том - очищена та душа в горниле испытаний или нет. Короткое совместное общение - и мы чувствуем - заглядывал ли этот человек в глубины славы Божьей и освобожден ли от себя самого, или же он стоит еще сам по себе. Каким бы праведным и благочестивым ни был Иов в первых главах - совсем иного Иова встречаем мы в конце. Пройдя через огненную печь, он освободился от себя самого. "Я слышал о тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя", - восклицает он, оглядываясь на свою истекшую жизнь. В глубоком преклонении он признает: "Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал".

Когда Иов оставил всякое мнение о себе самом, о своем благочестии, когда стал почитать ничем свою мудрость и свое глубокое познание, когда начал видеть лишь силу и величие Божьи - тогда Бог достиг своей цели. С тех пор для Иова пробил час избавления. Сосуд был вынут из жара и наполнен новой жизнью. Это должно было стать вечным свидетельством для всех последующих эпох о том, что в Божьей руке даже самые трудные испытания могут стать благословениями каких себе невозможно представить.

Не в раскаленной ли печи страданий были написаны позднее лучшие из псалмов? Поразительной глубины гимны, которые мы сегодня имеем - не пелись ли они сначала в карцерах, на ложах страданий, в жизненной пустыни, в пылу сражений? Иоанн писал книгу "Откровение", находясь в одиночестве, на острове Патмос. Буньян писал свое известное "Путешествие пилигрима" в тюремной камере, отбывая там двенадцатилетнее заключение. "Поверь свой путь и бремя, что сердце так гнетет", - пел Поль Герхард в трудное для него время.

Иисус никогда не приходит слишком поздно

"Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой"

Иоан. 11,21.32

Опоздавшая помощь

Эти слова выразили все то, что ощущали Мария и Марфа в их глубокой скорби. Они страдали вдвойне. Смерть единственного брата была тяжелой потерей для них, но особенно трудным для них было сознание того, что этой потери они могли избежать, подоспей помощь их Учителя вовремя.

Мария и Марфа никогда не сомневались в любви своего Учителя, которому они так часто могли служить в их доме. Они знали, что у Него есть власть от Бога сделать их брата здоровым. С глубоким доверием они обратились к Нему, велев передать: "Господи! Вот, кого Ты любишь, болен."

Но обе сестры ждали час за часом, а Учитель все не шел. Они по очереди оставляли постель тяжело больного брата и спешили на полевую дорогу, по которой должен был придти Учитель. Но не видать было ни Учителя, ни Его учеников. Брат становился все слабее и слабее, его чело уже покрывалось холодным потом, но все еще теплилась надежда: Он придет, но Он не приходил.