САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

 - Это когда она была каракулевой, - возразил Сакуров и попытался взгромоздить односельчанина на свои натруженные плечи. Однако намокшая бывшая каракулевая шуба, хоть и стёрлась за время носки до качества нагольного тулупа третьей свежести, весила в два раза больше самого Мироныча, поэтому бывший старпом вынул бывшего директора из его бывшей шубы и потащил в избу почти в чём мать родила.

 - А где моя шуба? – принялся бузить Мироныч, дрыгая ногами.

 - Вот, блин, - кряхтел Сакуров, поднимаясь на крыльцо избушки односельчанина.

 - А где моя плащ-палатка? – не унимался гнусный старец.

 - Привет труженикам полей! – подал голос Жорка из клубов сигаретного дыма.

 - Как поработал? – осведомился Варфаламеев.

 - Как обернулись? – вопросом на вопрос ответил Сакуров.

 - Нормально, - сдержанно возразил Варфаламеев.

 - Тебе, Варфаламеев, ничего поручить нельзя, - заявил Жорка.

 - Что-то не так? – поинтересовался Сакуров.

 - Садись, - буркнул Жорка и налил соседу. Константин Матвеевич занял место, выпил водки, принесённой из города Варфаламеевым, который сопровождал Мироныча в Угаров и обратно, и сморщился.

 - Где водку брал, Петь? – поинтересовался Сакуров, втыкая вилку в тарелку с какой-то закусью.

 - А он её и не брал, - сообщил Жорка.

 - Это как? – не понял Константин Матвеевич.

 - Молча, - принялся объяснять Жорка, а Варфаламеев вздохнул и пригорюнился. - Сначала Мироныч со своей Азой Ивановной хотели отоварить Варфаламеева своими пойлом-закуской, но у нашего гуманиста достало ума от их предложения отказаться. Тогда Аза Ивановна выкатила на стол пузырь Ванькиного спирта, Варфаламеев обмяк, а старый хрыч вызвался побегать по магазинам. И – вот!

 Сакуров что-то съел и снова сморщился.

 - Кстати, на хрена ты его принёс? – спросил Жорка и кивнул на Мироныча, подползающего к банкетному столу.

 - Так это, - невразумительно ответил Константин Матвеевич.

 - Где моя каракулевая шуба? – поставил вопрос ребром старичок и скушал, даже не изменившись в лице, заготовленную для него дозу какой-то невозможной отравы.

 - Ну и дерьмо, - сказал Сакуров и стал перезакусывать бутербродом с луком и Жоркиной сельдью.

 - Это он якобы купил в магазине, которым владеет его давнишний должник, - вымученно улыбнулся Варфаламеев и стоически принял очередную дозу отравы, а затем также стоически закусил снедью из магазина должника Мироныча. – Я, пока он якобы покупал, два часа торчал в его квартире и слушал Азу Ивановну, как она чуть было не вышла замуж за боевого генерала.

 - Купил он, как же, - проворчал Жорка. – Он взял своего должника измором, и тот погасил мифический долг вот этим…

 - А деньги? – спросил Сакуров.

 - Какие деньги? – безнадёжно махнул рукой Жорка.

 - Двести долларов! – ахнул Сакуров. – Ну, вы даёте…

 - Ладно, не грусти.

 - Так где моя каракулевая шуба? – напомнил Мироныч и с аппетитом съел дрянь из тарелки.

 - Достал ты своей шубой! – заорал Жорка.

 - Ей цены нет, - не унимался Мироныч, - потому что она из чистого каракуля. А так как каракуль делают только из новорождённых барашков специальной породы…

 - Каракуль делают из незаконнорожденных баранов вроде тебя, - брякнул Жорка и закурил.

 - Что вы говорите? – изумился Мироныч. – Выходит дело, она вообще бесценная… А я хотел отдать эту шубу вашей жене… за какой-то японский комбайн… Костя, миленький, принесете, пожалуйста мою шубу!

 Сакуров вопросительно посмотрел на Жорку, Жорка отмахнулся насчёт шубы и объяснил про комбайн.

 - Моя купила летом кухонный комбайн и рассказала про него учительнице. Мироныч услышал и прицепился: давайте, дескать, меняться…

 - Ясно, - пробормотал Сакуров и принялся дегустировать остальную закусь из магазина должника Мироныча. Закусь радовала глаз разнообразием, но качество имела одинаково отменное. В смысле отменной неудобоваримой дряни.

 - Ну, нет, теперь ваша жена будет должна мне за мою шубу… помимо комбайна…

 Мироныч, несмотря на своё никакое состояние, изъяснялся предельно членораздельно и мыслил логически. Варфаламеев снова выпил и снова закусил. На его лице блуждала улыбка удовлетворённого пьяницы, однако под улыбкой наблюдалась брезгливая гримаса. Дым стоял коромыслом, пили и ели вразнобой, по-европейски, тостов не произносили, общей темы разговора не наблюдалось, пока все (кроме Мироныча) не принялись ругать выпивку и закуску, на которую ушли целых двести долларов

 - Нет, как такое можно пить? – возмущался Жорка и, кстати, выпивал.

 - Этим можно травить колорадского жука, - поддакивал Варфаламеев и тоже выпивал.

 - Я больше скажу, - поддержал беседу Сакуров. – Как можно такое не только продавать, но хотя бы держать в магазине?!

 Он тоже выпил и закусил. На этот раз якобы колбасой, потому что Жоркина сельдь приказала долго жить.

 - Сейчас можно всё, - вздохнул Варфаламеев, - а народ у нас неприхотлив, как… гм! Поэтому в стране, после отмены гнусных советских порядков и прочих ГОСТов, налаживается производство всякого дерьма, маркированного привычными названиями вроде колбасы, сыра и прочих деликатесов.