Саквояж с мотыльками. Истории о призраках

Но оскорбленная гордость заставила Крейга перебраться в Лондон. Хотя новая должность не соответствовала его высоким заслугам, здесь преподавательской работы было меньше, чем в Кембридже, и свободное время позволяло ему заниматься собственными исследованиями.

Так продолжалось несколько лет, и, похоже, Крейг был всем доволен, пока однажды вечером не расположился в кресле со свежим номером ежеквартального научного журнала, посвященного его области знаний. Быстро ознакомившись с двумя короткими статьями, он перешел к главному разделу, в котором всегда отводилось место важным и уникальным исследованиям. Добиться публикации своей статьи в этом издании значило достичь одной из высших точек научной карьеры. Наградой ученому служили новые возможности для дальнейших исследований, повышения, а в итоге – слава и почести. Известны даже случаи, когда будущие обладатели Нобелевской премии и члены Лондонского королевского общества в первый раз заявляли о себе именно благодаря данному журналу.

Крейг углубился в чтение. Поначалу он был озадачен, затем потрясен до глубины души: Крейг узнал собственную работу, свои открытия и способы их практического применения. На страницах журнала были изложены все основные моменты: отсылки к экспериментам, расчеты, выводы и предсказываемые результаты, хотя некоторые важные детали автор, естественно, опустил. Не существует ученого, который легкомысленно открыл бы все карты перед алчными конкурентами, а те, у кого данная тема вызывает интерес безо всяких низменных мотивов, обращаются непосредственно к автору публикации.

Крейг читал и видел перед собой пропущенные звенья, исчезнувшую статистику, пропавшие страницы. В публикации использовались все доказательства, над которыми он трудился годами. Все выводы, к которым пришел автор, были сделаны благодаря утерянным данным. Крейг перечитывал статью с отвращением, затем его охватила печаль, а вслед за ней горечь от провала и предательства. Разумеется, Крейг все понял, как только прочел имя доктора Сайласа Уэбба. Но в тот же самый момент он осознал, что ничего не может поделать. Требовать опровержения от редакторов журнала или даже от самого Уэбба не имело смысла.

Доказательств у Крейга не было, никто не поверит его обвинениям в адрес бывшего ассистента, добившегося блестящих успехов. Обычная история. Ученик превосходит учителя, они меняются ролями, и вот наставник оказывается не у дел.

Отложив журнал, Крейг погрузился в мрачные раздумья. В душе медленно закипали гнев и горечь. За одну ночь он, казалось, постарел на много лет. Крейг проснулся с уверенностью, что никогда не совершит открытия, которое выделит его из толпы посредственностей.

Он никому не рассказал об этом инциденте и не стал ничего предпринимать. Следующие пятнадцать лет Крейг наблюдал за тем, как восходила звезда Сайласа Уэбба.

Их пути не пересекались. Отныне Уэбб вращался в высших кругах. Результаты исследований принесли ему славу: их удалось успешно применить в медицинской практике, и у страдающих болезнями центральной нервной системы появилась новая надежда: сначала облегчение симптомов, затем краткосрочные улучшения и, наконец, полное выздоровление.

Все это время Уолтер Крейг трудился упорно, однако без энтузиазма, и скорее терпел свою ничем не примечательную жизнь, чем наслаждался ею.

Сайлас Уэбб стал членом Лондонского королевского общества, его посвятили в рыцари, многие престижные университеты по всему миру вручили ему свои почетные дипломы. Но сам он никаких университетских должностей не занимал и продолжать исследования, похоже, не собирался. По слухам, Уэбб посвятил всего себя важной работе над книгой. Он никогда не упоминал Крейга и не рассказывал о том, что тот некоторое время был его наставником.

Крейг не забыл и не простил обиду, но лишь время от времени, когда оставался один, позволял себе яростные вспышки в адрес бывшего ученика, во время которых иногда звучали угрозы страшной мести.

Он слишком много времени проводил наедине с собой, в угрюмых размышлениях. Но, когда Крейг только переехал в Лондон, один старый знакомый предложил его кандидатуру для вступления в клуб «Табор», рассудив, что ученый никого в городе не знает и рад будет обзавестись знакомствами, в том числе и среди коллег. Зная Крейга, этот человек скорее надеялся, чем всерьез рассчитывал, что тот согласится, но Крейг стал завсегдатаем клуба. Ему нравилось проводить там тихие вечера: он обедал один, сидел над книгами или даже участвовал в беседе, хотя предпочитал слушать, а не говорить. Многие из тех, кто пропускал бокал в обществе Крейга, представления не имели, кто он по профессии. В основном его принимали за адвоката на покое.