Саквояж со светлым будущим

Итак, Мирослава занимается благотворительностью и вообще очень милая и добрая. Всем помогает. Особенно тем, кто опасается русскоязычной экспансии и утраты национальной самобытности в литературе. Дает им деньги и вообще…

Странно, странно. Очень странно.

Оставшись одна, Маша Вепренцева некоторое время думала, потом встала из-за стола и прошлась по просторной и пустой комнате. Солнечный зайчик, переместившись на потолке, дрожал уже с другой стороны, и горячий и острый луч, отыскавший в серванте хрустальный фужер, вовсю играл с ним — отражался от граней, подпрыгивал, кидался в глаза горячими каплями, плясал по мебели и по натертому паркету. Маша зажмурилась, когда луч прыгнул ей на нос. Стало щекотно и горячо, и, как вчера, захотелось надеть майку, рваные джинсы и шлепанцы на плоской подошве и сначала бродить под соснами, а потом валяться на прибрежном песке, подставив лицо ветру, пахнущему водой и цветами.

Так они с Родионовым и не сходили на Днепр. А Мирослава все стрекотала, что он где-то рядом. Вот Катерина Кольцова наверняка сходила на Днепр, а если и не сходила, так это ничего, в следующий раз сходит! Как, наверное, хорошо быть свободной — во всем! Как, наверное, легко дышать, когда ты победительница — во всех отношениях! Как, наверное, легко любить себя, когда за спиной у тебя Тимофей Кольцов и вы с ним очень схожи в одном — он тоже любит тебя, именно тебя, и ты прикрыта этой любовью, как щитом рыцарей-тамплиеров!

Откуда в голове у нее взялись эти самые тамплиеры, она не знала, и какие такие у них щиты, она тоже не имела никакого понятия, но слово было красивое и почему-то шло Тимофею Кольцову.

Рыцарь-тамплиер.

Вот странно, почему Нестор, подчеркнуто мешавший русские и украинские слова, оставшись с ней наедине, вдруг заговорил по-русски, словно забыл, что должен говорить по-украински?…

И его речь про возрождение национальной культуры тоже показалась ей как будто знакомой, но откуда?… Откуда?…

Маша Вепренцева задумчиво постояла возле французского окна, потом обошла стол и взглянула на кипу газет, которые листал Веселовский. 

Газета. Газета?! 

Статья про развод Поклонных была в газете, и Маша просмотрела ее дважды, прежде чем сообразила, из-за чего Лида впала в такое бешенство. Газеты, которые смотрел шоумен, валялись там, где он их оставил, а той самой газеты, которую читала Маша, нигде не было.

Она просмотрела их еще раз и даже заглянула под стол. Нет газеты.

Что за ерунда?

— Вы что-то ищете?

Маша неожиданно вздрогнула, больно ударившись боком о край стола.

— Вы меня напугали. — Она перевела дыхание и улыбнулась.

— Почему?

— Потому что подкрались так, что я вас не слышала.

— Очень жаль, — сказал ее собеседник и улыбнулся приятной улыбкой. — Очень жаль, что вы меня не слышали.

В его голосе, холодном, как лед, было что-то такое, из-за чего Маша вдруг стала судорожно оглядываться по сторонам, отступать, а он надвигался на нее, и в отчаянии она вдруг поняла, что на лужайке за французским окном уже нет милиционера в фуражке с высокой тульей.

Она отдала бы полжизни за то, чтобы он там был.

***

Дмитрий Родионов открыл компьютер, сел и уставился в него. Компьютер был шикарный — подарок издательства к выходу его десятой книги. Легкий, тонкий, в титановом корпусе, изящный, какими бывают только очень дорогие хайтековские вещи. Родионов компьютер обожал и как-то особенно им гордился.

Он вытаскивал его из мягкой замшевой сумочки и устанавливал на коленях, даже когда летел из Москвы в Санкт-Петербург, хотя это было смешно: едва взлетев, самолет начинал заходить на посадку, и даже приниматься за работу было бессмысленно, но Родионов делал вид, что принимается.

Обкусанное с одной стороны яблочко, известный всему миру символ компьютерной фирмы, произведшей родионовское чудо, наливалось неярким молочным светом, на рабочем столе появлялось весеннее деревце, трогательное в своей детской беззащитности, и одного этого Родионову было достаточно, чтобы прийти в хорошее настроение.

Работа — в этом слове было все, что требовалось ему для жизни.

Вот так просто. Работа, и все.

Без этой своей работы он был бы скучнейший человек. Впрочем, это большой вопрос, был бы он вообще или пропал бы где-нибудь от безделья и пьянства.

Бизнес принес ему денежки и не принес никакого… жизненного интереса. Он очень быстро доказал себе, что умеет зарабатывать, ну и что? В олигархи он не вышел и вряд ли вышел бы, даже если бы стал заниматься бизнесом по двадцать четыре часа в сутки, а ковыряться на среднем уровне было скучно, скучно!… Скучно и предсказуемо.

Только компьютер с надкушенным яблочком на крышке давал ему свободу. И весь мир в придачу.