Саквояжники

Я вспомнил. Флотские не верили, что такой большой самолет сможет взлететь, поэтому я навязал им сделку, в которой предусматривалось, что полностью испытанный самолет будет представлен до конца войны. Это было свыше семи месяцев назад.

Неприятности с этим самолетом начались сразу. Испытания нагрузки показали, что если делать его из обычного авиационного металла, то он будет слишком тяжелым и двигатели не смогут поднять его в воздух. Мы потратили два месяца, но инженеры создали-таки специальный плексиглас, который был в десять раз легче металла и в четыре раза прочнее. Затем была сконструирована специальная машина для производства нового материала. Для работы над этим проектом я даже вызвал из Канады Эймоса Уинтропа. Старый ублюдок проделал фантастическую работу, на которую не был способен никто другой. Но этот матерый волк совершенно не изменил своих манер. Понимая, что его некем заменить, он вынудил меня назначить его вице-президентом «Корд-Эркрафт».

— Сколько мы уже истратили на него? — спросил я.

— На тринадцатое июня шестнадцать миллионов восемьсот семьдесят шесть тысяч пятьсот девяносто четыре доллара и тридцать один цент.

— Мы влипли, — сказал я, протягивая руку к телефону. — Соедините меня с Эймосом Уинтропом в Сан-Диего, — сказал я телефонистке. — А пока будут соединять, позвоните мистеру Дальтону в его офис в Лос-Анджелесе и скажите, чтобы он подготовил для меня чартерный рейс.

— Да что случилось? — спросил Макаллистер, пристально глядя на меня.

— Семнадцать миллионов долларов. Мы потеряем их, если сейчас же не поднимем самолет в воздух, — ответил я.

Наконец меня соединили с Эймосом.

— Когда ты думаешь поднять «Центурион» в воздух? — спросил я.

— Дела сейчас идут хорошо, как раз заканчиваем отделку. Думаю, что в сентябре или в начале октября.

— Что осталось?

— Мелочи. Подгонка, полировка, затяжка, ну ты знаешь.

Я знал. Небольшая, но очень важная работа, занимающая много времени. Но на самом деле ничего такого, без чего самолет не мог бы взлететь.

— Подготовь самолет, завтра я полечу на нем.

— Ты рехнулся? У него даже топлива нет в баках.

— Заправь.

— Но фюзеляж еще не прошел водные испытания, — закричал Эймос. — Откуда ты знаешь, может, он затонет сразу.

— Значит, испытай. У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы убедиться, что эта штука может плавать. Если тебе нужна помощь, то я прилечу вечером.

Этот проект не сулил прибыли и не оплачивался правительством. Это были мои собственные деньги, и мне совсем не улыбалось потерять их.

За семнадцать миллионов «Центурион» полетит, даже если мне придется поднять его с воды голыми руками.

3

Я велел Роберу отвезти меня на ранчо, где принял душ и переоделся перед отлетом в Сан-Диего. Я уже уходил, когда зазвонил телефон.

— Это вас, мистер Джонас, — сказал Робер. — Макаллистер.

Я взял трубку.

— Да, Мак.

— Извини, что беспокою тебя, Джонас, но дело очень важное.

— Короче.

— Только что со студии звонил Боннер. В конце месяца он уходит в «Парамаунт». Он договорился с ними, что будет делать только дорогостоящие фильмы.

— Предложи ему денег.

— Предлагал, но он отказывается.

— А что записано в его контракте?

— Контракт заканчивается в конце месяца, так что если он решит уйти, мы не сможем его удержать.

— Ну и черт с ним тогда. Пусть уходит.

— Но мы в тупике, — со значением сказал Макаллистер. — Надо искать руководителя студии. Компания не может действовать, если некому делать фильмы.

В его словах не было ничего нового. Такая потеря, что Дэвид Вулф не вернулся с войны — вот на кого я мог бы положиться. У него было такое же чутье на фильмы, как у меня на самолеты. Но он погиб под Анцио.

— Я сейчас улетаю в Сан-Диего, — сказал я. — Дай мне немного подумать. Послезавтра мы обсудим это у тебя в кабинете в Лос-Анджелесе.

Сейчас мне хватало других, более важных забот. Один «Центурион» стоил почти столько же, сколько годовое производство фильмов.

Мы приземлились в аэропорту Сан-Диего около часу. Оттуда я сразу взял такси и поехал на небольшую верфь, которую мы арендовали рядом с морской базой. Верфь была освещена. Я улыбнулся. Это работа Эймоса. Он собрал ночную команду, и работа шла полным ходом, несмотря на нарушение правил светомаскировки.

Я подошел к старому лодочному гаражу, который мы использовали как ангар. В этот момент раздался крик:

— Дорогу!

Сначала из ангара показался хвост «Центуриона», самолет напоминал гигантского страшного кондора, летящего задом. Фюзеляж, похожий на жирную свинью, двигался по направлению к воде. Из ангара раздался сильный шум, и меня чуть не сбила с ног толпа людей, выкатывавших самолет. Не успел я очухаться, как они уже подкатили самолет к кромке воды. В толпе я заметил Эймоса, который орал не меньше других.