Саладин, благородный герой ислама

Второй крестовый поход позорно провалился. Конрад, разочарованный происходящим, немедленно покинул Сирию вместе со своими рыцарями. Французский король сделал то же самое. Следствием дамасских сделок стало некоторое недоверие, возникшее между романским населением Востока и Запада. Крестоносцы даже не преминули обвинить сирийскую верхушку, владеющую землями и бенефициями, в том, что она предала общее дело. И это действительно так, поскольку неудача под Дамаском привела к настоящему кризису. После победоносного натиска христиан 1097 года, после взятия Иерусалима, мусульманами овладело совершенное уныние. Начиная с этого времени, отмечает Ибн ал-Асир, «сирийский ислам постоянно жил под угрозой нового крестового похода, жертвами которого на этот раз стали бы Алеппо и Дамаск, разделив судьбу Антиохии и Иерусалима». И вот крестоносцы снова появились в Сирии под командованием двух королей — но они ушли обратно, ослабленные, и плачевное завершение их похода губительным образом повлияло на решимость западноевропейцев поучаствовать в заморских экспедициях, а у мусульманских князей, наоборот, вызвало желание с большим усердием биться с врагами своей веры. Ибо в глазах последних военный престиж крестоносцев был серьезно подорван. Они страшились властителей Запада, но когда те пришли, то, по словам самого Гйльома Тирского, «ничего особенного не сделали. Потому они [мусульмане] обрадовались и стали думать, что не стоит слишком бояться франков. И сердца их преисполнились надежды».

Эти надежды оправдались. В истории сирийского ислама появилась новая личность, царствование которой в некотором роде предварило приход Саладина. Мы уже упоминали о ней чуть выше, когда говорили, что алеппский регион был отвоеван Нур ад-Дином. Воплощение воинствующей веры, жестокий и экзальтированный правитель, настоящий национальный герой, верящий в величие миссии, ниспосланной провидением, этот солдат, ставший властелином Сирии благодаря серии интриг, подкрепленных военными демонстрациями, всю свою жизнь посвятил борьбе с христианами. В то время как политическая ситуация в восточных романских государствах ухудшалась вследствие провала Второго крестового похода, а в Иерусалиме оплакивали неудачу, воинствующий ислам, возглавленный Нур ад-Дином, снова обретает некоторую уверенность. Первым крестоносцам были на руку ссоры из-за эфемерной власти, длинная вереница ошибок, заурядность и постоянное появление все новых небольших государств, происки еретических сект, большинство из которых были чужды арабскому учению и раннему исламу, пагубные и наивные восстания в иранском вкусе. Но теперь ситуация изменилась. Нур ад-Дин стремился объединить Сирию. Твердо убежденный в истинности миссии Пророка, свои усилия он отныне направил на достижение одной-единственной цели — выдворить чужаков за пределы Сирии и Палестины. Его политическому замыслу будут содействовать сами христиане. И действительно, интернациональные христианские колонии начинали спорить из-за зон влияния. Первоначальные чистые порывы и воодушевление, царившие накануне отъезда, сменили совершенно новые настроения.

Тогда и в помине не было «христианской политики», которой нужно было следовать, чтобы мощное движение первых крестовых походов не рассыпалось в бесплодных усилиях. Наши предшественники историки видели причину слабости христианских сирийских государств главным образом в том, что крестоносцы принесли с собой феодальный уклад. Бароны имели власть только в своих укрепленных фьефах. Иерусалим превращался во вторую Византию. Военные ордена, которые охраняли важные крепости, осуществляли непрерывный контроль над законной властью. Столько слабых сторон могли только приветствоваться проницательным мусульманским вождем, обладающим талантом Нур ад-Дина, который не упустит случая использовать эту ситуацию. Достойный своего отца, слывшего хорошим руководителем и доблестным воином, он заложил фундамент, на котором Саладин смог построить прочное здание. На протяжении двадцати восьми лет своего правления, с 1146 по 1174 год, он неотступно преследовал христиан, разрушая их замки в Триполийском графстве, предавая огню и топя в крови предместья Харима. Он разгромил в жестоком бою рыцарей короля Раймонда Антиохийского, заставил капитулировать защитников Апамеи. Меньше чем за два года он захватил почти все христианские укрепления в Северной Сирии, не давая ни одной передышки своим врагам, тесня их с дерзостью, наводившей ужас на Иерусалим.