Саладин. Победитель крестоносцев

Он направился прямо к своим войскам и приказал бросить пищевые котлы со всей едой, которая в них находилась, свернуть шатры и следовать за ним. Когда об этом безрассудном поступке сообщили султану, он приказал направить беглому эмиру письмо следующего содержания: «Несколько раз ты умолял меня о заступничестве и говорил, что испытываешь страх перед некоторыми членами своей семьи, которые, как ты говорил, намерены напасть на тебя и отобрать у тебя твой город. Я удовлетворял твои просьбы, предоставляя тебе и заступничество, и поддержку. С тех пор ты наложил руки на добро твоих подданных; ты проливал их кровь, навлекал на них бесчестье. Несколько раз я посылал к тебе, предупреждая о необходимости воздерживаться от подобных поступков, но ты не обращал внимания на мои советы. Затем, когда началась эта война, от исхода которой во многом зависит будущее нашей религии, ты явился сюда со своей армией, откликнувшись, как тебе и людям известно, на мое приглашение. Спустя некоторое время ты стал вести себя беспокойно, поднимал суматоху, а потом постыдно уехал, не дождавшись результата нашей войны с врагом. Теперь можешь поступать по своему усмотрению; ищи себе другого защитника и как хочешь защищай себя от тех, кто может на тебя напасть. Я больше не стану заботиться о твоих делах». Это письмо было послано с гонцом, пустившимся в путь на дромадере и настигшим беглеца неподалеку от Тивериады. Эмир ознакомился с содержанием письма, но не придал ему значения и поехал дальше. Ал-Малик ал-Музаффар Таки ад-Дин, которому было приказано занять место Музаффар ад-Дина, об отъезде которого мы поведали выше, встретился с этим эмиром на горе Акаба Фикия и, видя, как тот спешит и по какой-то причине испытывает неудовольствие, спросил его, что произошло. Эмир рассказал ему о том, что случилось, жалуясь, что султан не дал ему ни почетных одежд, ни разрешения на отъезд.

По этому признаку ал-Малик ал-Музаффар сразу же догадался, что эмир не только отбыл без разрешения султана, но и действовал вопреки его воле. Поэтому он сказал: «Лучшее, что ты можешь сделать, — это вернуться к исполнению своего долга в лагере и дождаться, пока султан тебя не выслушает. Ты еще очень молод и не подумал о последствиях своего поступка». Эмир ответил, что не может вернуться, на что Таки ад-Дин повторил: «Возвращайся, или я верну тебя силой; у тебя не будет ни минуты покоя, если ты уедешь таким вот образом». Эмир упорствовал и очень грубо отвечал ал-Музаффару, но тот все-таки сказал: «Хочешь ты того или нет, но ты вернешься». Таки ад-Дин был человеком очень решительным, готовым на крайние меры и никого не боявшимся. Поэтому эмир вернулся с ним, прекрасно понимая, что если он этого не сделает по собственной воле, то будет остановлен и принужден вернуться насильно. Когда они подъехали к лагерю, ал-Малик ал-Адил вышел встречать Таки ад-Дина, чтобы оказать ему почет, а поскольку мы находились в его свите, то видели, что Таки ад-Дин привез с собой Муазз ад-Дина. Два эмира (ал-Адил и Таки ад-Дин) направились в шатер султана и уговорили его простить ал-Муазза. Тот настолько боялся за свою жизнь, что просил и получил разрешение поставить свой шатер рядом с шатром Таки ад-Дина и оставался на этом месте до тех пор, пока не настало время уезжать.

Дядя вышеупомянутого молодого эмира, Имад ад-Дин, постоянно обращался с просьбами позволить ему вернуться домой, сетуя на суровость зимы, к которой он оказался не подготовленным. Султан отказывал ему, ссылаясь на то, что переговоры о мире, которые он вел с неприятелем, еще не завершились, а также потому, что, в случае их благополучного исхода, он хотел обсудить условия перемирия со своим советом, на котором следовало бы присутствовать и Имад ад-Дину. Тогда этот эмир потребовал предоставить ему зимние шатры, но не смог их получить; он просил дать ему денег, но и в этом ему было отказано. Между султаном и этим эмиром постоянно сновали гонцы, но султан всегда находил веский предлог для оправдания своих отказов. Я лично принимал участие в этих переговорах. Имад ад-Дин решил уйти столь твердо, что это не поддается словесному описанию; однако султан не менее твердо был намерен удержать эмира до тех пор, пока не станут ясны результаты переговоров с неприятелем. Имад ад-Дин дошел до того, что направил султану формальный запрос о возможности своего отбытия, написанный им собственноручно. За учтивыми выражениями этого письма чувствовалась обида. На обратной стороне петиции султан начертал своей рукой: «Хотел бы я знать, что ты выиграешь, утратив мою поддержку». После получения такого ответа Имад ад-Дин воздержался от дальнейших просьб.