Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы

Айюб благополучно достиг Мосула и быстро возвысился на службе у атабека Зенги, который сначала поставил благоразумного и рассудительного курда комендантом крепости Баальбек, а затем назначил своим личным представителем в управлении Дамаском. Айюб сумел пристроить на хорошую службу и своих сыновей, поэтому можно сказать, что первые двадцать лет своей жизни Юсуф продолжал двигаться по дороге, предначертанной его отцом.

После смерти Зенги его расширившиеся владения были разделены между тремя его сыновьями. Среднему, Нур ад-Дину Махмуду, достался Халеб, и вместе с Халебом он прихватил себе самого лучшего управляющего - Наима ад-Дина Айюба, его сыновей и его брата Ширку. Нур ад-Дин скоро приметил молодого, красивого лицом и очень разумного в речах Юсуфа и взял его в свою свиту.

Жизнь шла своим чередом под покровительством нового атабека, но однажды утром, когда Юсуф был свободен от службы и читал книгу, сидя во дворе дома, предоставленного отцу для службы в Дамаске, он в прохладной сени старой шелковицы вдруг почувствовал на душе тревогу, ту самую "дорожную тревогу", хотя никаких дальних путей как будто не предвиделось. Он оторвался от чтения и невольно посмотрел в небеса, словно ожидая ответа от Всемогущего Аллаха. Небо было ясным и безмятежным, и ласточки летали в нем высоко, своим полетом не предвещая никакой бури.

Внезапно ворота дома широко распахнулись, во двор ворвался вихрь, и надвинулась тень огромной тучи. То был, конечно, веселый и буйный дядя Ширку, о котором говорили, что его тень остается стоять и размахивать тенью сабли, когда сам он исполняет молитву, а его дамаскский клинок спит в ножнах.

Теперь дядя Ширку и впрямь наступал на племянника с саблей наголо. Все, кто увидел его, замерли от изумления и затаили дыхание. Только Юсуф глядел на дядю спокойно, если не сказать сонно, невольно выражая недовольство тем, что его оторвали от любимого занятия.

- Что ты делаешь, племянник?! - громогласно проревел дядя Ширку от самых ворот так, что с шелковицы на Юсуфа и на его книгу посыпались только что завязавшиеся ягоды.

- Разве ты не видишь, дядя? - вполголоса отвечал Юсуф. - Читаю.

- Я вижу то, что ты уже к вечеру метишь сделаться настоящим вали*. И что же ты такое читаешь, чтобы безвозвратно утонуть в море мудрости? Скажи мне.

- "Воскрешение наук о вере"*.

Дядя Ширку навис над племянником, поигрывая саблей.

- И как же ты, Юсуф, собираешься воскрешать веру? - грозно проговорил Ширку. - Скажи-ка мне!

- Я? - изумился Юсуф, но тут же нашелся, что ответить. - Молитвой и знанием, дядя. Чем же еще?

- И ты туда же! - снисходительно, если не сказать презрительно, усмехнулся Ширку. - Все хотят стать умнее других. Все уткнулись в книги, как ослы в корыто. Оттого-то франки и сидят у нас на плечах, как на ослиных спинах. Вот чем надо воскрешать веру!

И он воздел к небесам свою саблю.

- Знай, Юсуф, только ею можно воскресить веру! - с воодушевлением повторил дядя Ширку. - И показал нам эту истину сам Пророк, да пребудет с ним вечно милость Аллаха! Его служение Всемогущему Аллаху началось в битвах против неверных и невежд. Малой силой, побеждавшей большую силу, Пророк доказал, чью сторону принял Великий Аллах... Собирайся, Юсуф, мы идем с войском в Египет, показать свою силу еретикам * и кафирам.

- В Египет?! - изумленно прошептал Юсуф.

У него между лопатками пробежал холодок.

- Не вижу радости в твоих глазах, - нахмурился дядя Ширку. - Ты хочешь остаться и прозябать, как смотритель рынков, всегда воняющий протухшим мясом? Ты не хочешь идти вместе со мной в Египет?

Это было правдой: Юсуфу совсем не хотелось в Египет. Но он не мог объяснить причину дурного предчувствия, что рождало в его душе слово "Египет", ни дяде, ни даже самому себе.

- Я думал, что служба у атабека, да пребудет с ним... - начал было он свою неясную мысль, но дядя перебил его.

- Что наш атабек - мудрейших из мудрых, и так ясно, - Тут Ширку отмахнулся саблей от всех прочих славословий. - Недаром, он сказал мне: сообщи Юсуфу мою волю и сразу веди его ко мне.

- Повелел сам атабек? - еще больше изумился Юсуф.

- Брось книжку и пошли! - коротко рыкнул дядя Ширку, и вложил саблю в ножны, хотя тень последовала примеру хозяина только за порогом дома.

Атабек Нур ад-Дин принял их в саду своего дворца, сидя на атласных подушках и попивая щербет*. Он был худощав и внешностью напоминал мудрого дервиша, однако - дервиша, облаченного в очень богатые обежды.

Еще издали он бросил на Юсуфа короткий, проницательный взгляд, и едва оба курда склонились перед ним, как он насмешливо обратился к старшему:

- Что, Ширку, не хочется твоему племяннику в богатый Египет? Он не любопытен?

- Правда, атабек! - развел руками Ширку. - Ему, видно, не терпится стать отшельником и провести остаток жизни в пещере или дупле. Но этот молчун с детства таит свои мысли.