Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы

На следующий день, выслушав доклад каирского мухтасиба о том, что буйный народ утихомирен палками и плетками, султан собрал всех своих родственников и военачальников, участвовавших в неудачном походе на Аль Кудс.

- Кто виноват больше всех? - грозно вопросил султан. - Больше всех виноваты мы. Курды. Когда это было видано, чтобы наши воины бродили по округе, как мелкие воришки?

Курды низко опустили головы.

- Мы наказаны Аллахом, - сказал султан. - Кто-нибудь думает иначе?

Виновные перед Всевышним опустили головы еще ниже.

И тогда султан ошеломил всех новым вопросом:

- И есть ли такой закон в Исламе, чтобы наказанный получал жалование за свое наказание?

Все опустили глаза и стали бродить взглядами по замысловатым узорам на коврах.

- Нет такого закона, - твердо рек султан. - Раз так, то получать жалование до тех пор, пока мы не одержим первой победы над неверными - значит гневить Бога.

На сбереженные деньги Салах ад-Дин всего за месяц смог собрать и полностью снарядить новую пятнадцатитысячную армию.

Как только это дело было завершено, султан снова поспешил в Дамаск, откуда стали приходить тревожные вести. Доблестный воин Ислама Тураншах, который упросил брата сделать его шина Дамаска, оказался и вправду скверным правителем, как о том давно предупреждал мудрый дядя Шихаб ад-Дин. Деньги стали таять в пирах и развлечениях, а из Халеба стали прилетать "ночные соловьи" - письма от ас-Салиха, полные соблазнительных обещаний. У Тураншаха голова пошла кругом, но тут вовремя появился султан и быстро образумил братца.

Здесь, в Дамаске, султан в продолжение целого года был "подобием безмолвной и неподвижной Синайской горы".

"Гора велела мне быть терпеливым, - думал он, день за днем получая вести, что франки стали копошиться, как трудолюбивые муравьи, и по всей Палестине укрепляют свои каменные "муравейники". - Я дождусь. Б у д е т верное знамение."

Следующей весной король Бальдуэн решил основательно пополнить запасы провианта. Вещие предчувствия - дар Бога умирающим. Видно, терзаемый предчувствиями, он стал уже всерьез готовиться к защите своего королевства.

Каждую весну многочисленные стада овец начинали передвигаться в верховьях Иордана, на сирийской стороне, вблизи границ Иерусалимского королевства. И вот король палестинских франков надумал устроить на них настоящую бедуинскую облаву - окружить бессловесных тварей и загнать вглубь своей земли. Он не погнушался самолично участвовать в этой "охоте" и с небольшим войском направился к Баниасу.

Очень скоро султан получил известие, что овцы и козы движутся к северу, а франки - к пределам Сирии. Теряясь в догадках, что затевает прокаженный король, Салах ад-Дин снарядил в те края одного из своих племянников.

- Только понаблюдай за ними с безопасного расстояния. Дай им знать, что мы не дремлем и видим их, как орлы мышей, - напутствовал он Фарукшаха.

- А если они двинутся дальше, прямо на Дамаск? - задал Фарукшах вслух тот вопрос, что султан сам себе задавал в тот день уже много раз.

"Прокаженный малик и войско его "эмиров"... Слава и доблестная смерть, - размышлял Салах ад-Дин. - Он сам бы сделался для своих соотечественников и потомков подобием чудесного призрака Джуржи... Да, с него может статься."

- Тогда мы дождемся малика франков у стен Дамаска, - наконец ответил он и себе, и племяннику.

На третью ночь Ангел Смерти Асраил, давний гость, появился вдруг во дворце и прошел мимо султана, гладя куда-то вдаль.

Салах ад-Дин вдруг почувствовал на сердце острую тоску и очнулся.

Невольно он посмотрел в ту сторону, куда шел Асраил. Там была глухая стена. Но какая стена может стать препятствием для Ангела, шествовавшего в ту ночь с юга на север?

- Неужели опять... - похолодев, прошептал султан.

Он думал о Фарукшахе, но почему-то никак не мог представить его мертвым.

- Тогда кто же? - спросил султан, обращаясь к пустой стене, но ответа от нее, разумеется, не получил, как и от горы Синай.

Фарукшах объявился поутру - живой, запыленный, потный и багровый от возбуждения.

- Повелитель! Я чуть не пленил самого короля франков! - не в силах сдержать гордости... и досады, закричал он на весь дворец.

- Однажды овца чуть не задрала волка, - проговорил султан, недовольно морщась, но и радуясь, что племянник цел и невредим.

Фарукшах оторопел и захлопал глазами.

- Волк вцепился ей в холку и потащил, а она вывернулась и нечаянно схватила его зубами за горло, - стал рассказывать султан старую притчу. - Ей бы крепко сжать челюсти, а она, дура, поперхнулась и стала отплевываться. Шерсть, видишь ли, не вкусная. "Вот если бы на нем росла молодая травка!" - подумала овца перед смертью... Вижу, что остыл. Теперь рассказывай, что случилось на самом деле.