Салаяра - дитя Всевышних

- В управлении стражей и выслушаем, - меланхолично кивнул мужчина.

- Да что вы ее слушаете! – завопил обортанец. – Она едва не убила и меня, и мою дочь, и мою жену! А мой наследник, мой сын по ее вине родился раньше срока и тут же умер! Это она виновата в смерти моего сына! Ты! – обортанец подошел ближе и ткнул в меня пальцем. – Обманом пришла в мой дом! Едва не погубила мою дочь! Убила моего сына!

В голове быстро крутились мысли, одна другой неприятней. Скрыться сейчас – значит навсегда обречь себя на жизнь в бегах. Нужно не просто доказать, что этот господин лжет, нужно, чтобы все эти аурейцы, что стоят за его спиной о том узнали. Не просто оправдаться – убедить их всех в своей правоте. Выйду ли я из управления стражей? Станет ли Рошар меня там искать? Могу ли рассчитывать на его помощь? Вопросов больше, чем ответов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Нет, - мысленно приняла решение. Нельзя идти с ними. Мне в этом городе жить и работать. Любые разбирательства в управлении стражей останутся там, в тех стенах. А толпа здесь, вот она, всё собирается и собирается. И все эти лотры и мии слышат сейчас лишь одну сторону – обортанца. Слышат и невольно верят его крикам и обвинениям.

- Этот мужчина, - подняла правую руку вверх, привлекая к себе внимание, - обвинил меня во всеуслышание! И я требую, чтобы также все здесь присутствующие стали свидетелями моей невиновности!

- И как же ты докажешь свою невиновность, девушка? – нахмурился страж.

Выпрямилась, оглядывая толпу, стараясь заглянуть в глаза каждому, установить контакт, заставить меня слушать.

- Накануне этот обортанец пришел ко мне за помощью, - начала издалека. – Уважаемый торговец Тиморей рассказал ему о моих чудесных настойках, способных унять боль. Тогда этот господин, - постаралась не сильно скривиться, выплевывая ненавистное слово, - пришел ко мне за такой настойкой для своей малолетней дочери. В разговоре он сообщил, что малышка не спит уже два дня, мучаясь от неизвестных болей. Все вы знаете, что лекарь должен осмотреть недужного, чтобы ему помочь, потому я настояла, что должна сама увидеть ребенка, дабы понять, что с ней не так. Он привел меня к себе домой. Сам привел, никакого обмана и принуждения, да и как я могла бы его принудить? - намеренно усмехнулась, кивая на него и на себя, вызывая смешки в толпе и еще большую ярость на лице обортанца. – Девочка двух лет от роду была страшно избита! – повысила голос. – Ее беременная мать также подверглась избиению. Ребенок в утробе женщины на тот момент погиб, и могла погибнуть она сама.

- Ложь! – не выдержал обортанец. – Ты все лжешь! Это ты убила моего сына! Ты!

- Где ваша жена, уважаемый? – перевела взгляд на него. - Почему бы не дать ей слово?

- Я – ее уста, женщина! – высокомерно заявил обортанец. – По закону я могу отвечать за нее.

- По какому это закону? – обернулся к нему страж. – В Аквадии иные законы, шейш Сатиран, и вы обязаны им следовать.

- При всем уважении, - залебезил обортанец, - она лишь женщина. Что она может сказать? Неужели кто-то всерьез решит слушать ее бредни?

- И я женщина, - выступила из толпы дородная, тучная горожанка. – И что, раз баба, так сказать за себя не может? Совсем обортанцы распоясались! Раз живете в Аквадии, так законы наши уважайте!

- Правильно, - загудела толпа.

- В своих степях там что угодно творите, а к нам не смейте свою дрянь везти!

- Так у него небось жен-то пяток, вот и лупит! – кто-то высказался довольно громко.

- Да соседка я ихняя, - вышла вперед молодая женщина с грудным ребенком на руках. – Лупит он и жену, и дочку, точно то знаю! Девчонка битая ходит, а уж жинка вся замотанная, а все одно – синяки видно. И орал он на них третьего дня, ох и орал! Вопил, что пузо у жены не такое, что точно девка там, а ему нужен наследник. И что, ежели девку родит, убьет ее, чтобы еще жену взять!

- Ложь! – обернулся к толпе обортанец.

- Да ты гляди, - снова выступила та первая, не побоявшаяся вмешаться, женщина. – Все у него брешут, один он с обеда у Богов вырвался!

Толпа грянула смехом.

- А я знаю эту травницу! – вышла вперед смутно знакомая мия. – Приходила она к Бранке нашей, что мужа ждет из Вейренары. Даэрка, дочка Бранки занедужила сильно. Лекарь был, диари Свонт уважаемый. Сказал, помрет девчонка, не спасти никак. А эта, - кивнула на меня, - вылечила. Ходит Даэрка, сама видела! С лица спала, конечно, и платье висит мешком, но живая! Богами клянусь, сама видела!

Глава 34

Позади толпы остановился закрытый черный экипаж, даже над кучером глубокий козырек. С моего места было видно и экипаж, и то, что с козел степенно спустился взрослый лотр в строгом темно-зеленом камзоле, довольно закрытом, несмотря на жару, неспеша открыл дверь, выставил подножку и помог выйти… Тревору. Толпа перед ним подалась в разные стороны, стражи низко склонились, обортанца перекосило еще сильнее, а Тревор как ни в чем не бывало шел ко мне.