Саламандра

— И пусть захватит последние отчеты.

— Сию минуту, Владыка!

Гном скрылся в коридоре, оглушительно хлопнув сначала каблуками, а потом дверью. Влад поморщился, он не любил громких звуков, но бороться с безмозглыми слугами было бесполезно, только нервы зря тратить. К тому же почти все гномы были хоть и исполнительны, но туговаты на ухо — издержки особенностей главной национальной профессии, так сказать: по камню веками киркой стучать — это не перышком по воде круги выписывать. Но, несмотря на глуховатость, более ответственных и трудолюбивых работников почти в любом деле, особенно горном, Владыка пока не встречал. К тому же древняя легенда гласит, что этот маленький народец был рожден самой Праматерью Скалой, которую гномы не могут покинуть в силу ее неподвижности. А кто же покинет мать, которая не в состоянии передвигаться? Гномы и не покидают: горы — это их дом, их жизнь, их предназначение. От Праматери Скалы им достались особые секреты обработки и огранки камней, заставляющие последние сверкать всеми цветами радуги даже в темноте, а также известный только одним гномам способ очистки золота, который делает этот благородный металл поистине бесценным во всем Мире Царств. Поэтому Владыке выгодно, чтобы гномы жили в его царстве, своим талантом существенно пополняя царскую казну, а гномам хорошо везде, где есть горы. Все были довольны.

В ожидании Влад встал и заходил по кабинету, собираясь с мыслями. Он никогда ни к чему не принуждал своего единственного сына, во всем полагаясь на его здравый смысл и благоразумие. Однако сейчас готов был поступиться своими воспитательными принципами, и если не получится убедить, то любым способом заставить Полоза поступить так, как считал нужным Владыка. Потому что от этого зависела дальнейшая судьба правящего рода, а вместе с ней и всего Царства Золотоносных Гор.

Дверь без стука распахнулась, и в кабинет уверенной походкой, исполненной чувства собственного достоинства, вошел молодой наследник. Владыка остановился, сцепив руки за спиной, и смерил сына внимательным взглядом. Не слишком высок, но довольно хорошо сложен, под одеждой угадываются натренированные мускулы — признак того, что их обладатель не привык спать до обеда и предаваться ленивому времяпровождению. Золотистые густые волосы были причудливым образом заплетены в две косы, втекающие одна в другую и перехваченные на конце тонкой темно-фиолетовой лентой. Влад не понимал странного пристрастия сына к столь оригинальным прическам, но любые вразумления на этот счет не давали никакого результата. «Мне так удобно», — категорически отвечал он, и спорить было совершенно бесполезно. Правильные черты лица, янтарная полоска чешуек на висках, глаза, как и у отца, без белков, цвета расплавленного золота с вертикальными зрачками, указывали на принадлежность молодого человека к роду Истинных Владык, которые даже в человеческом обличье сохраняют частичку змеиной ипостаси.

Красивым своего единственного наследника отец не назвал бы, но было в Полозе что-то такое, пусть постоянно ускользающее и непонятное, что заставляло обращать на него внимание. А еще — бояться. Уж больно холодным и расчетливым был его взгляд, сразу видно, что сильные чувства еще не касались души молодого двухсотпятидесятилетнего преемника, а значит, не могли оставить отпечатка на челе и в глубине глаз. Ничего, он будущий Владыка Золотоносных Гор, ему нужно думать о благополучии и дальнейшем процветании царства, а любовь… Любовь в политике лишь помеха, подчас немалая. Уж кому-кому, а Владыке это было хорошо известно.

— Вот все отчеты, отец. — Сын небрежно бросил на стол довольно толстую кожаную папку. — Можешь проверить.

— Я уверен, что там все в порядке, Полоз, — мельком взглянул на бумаги Владыка и снова заходил по кабинету. — Сядь, мне нужно поговорить с тобой.

— Что-то случилось? — спокойно поинтересовался молодой человек, выдвигая кресло и разваливаясь в нем с грацией сытно пообедавшего кота.

— Нет… То есть — да.

— Я слушаю.

Он слушает. Если б этот мальчишка только знал, как трудно сейчас отцу сказать то, что он собирался. Действительно трудно, а главное — не знаешь, с чего начать.

— Полоз, — начал наконец Владыка, а сын, скрестив руки на груди и приняв самую расслабленную позу, приготовился слушать. — Тебе уже двести пятьдесят лет…

— Я помню, — хмыкнул «мальчишка».

— Не перебивай. — Отец остановился напротив него и смерил тяжелым взглядом. — Ты — мой единственный сын, что это значит — тебе хорошо известно, и уже давно пора задуматься о наследниках, но у тебя до сих пор голова забита чем угодно, только не этим.

— Вообще-то моя голова забита по большей части мозгами, — не удержался тот от колкости. — И, замечу, не самого последнего сорта; может быть, даже высшей пробы…

— Не дерзи! — слегка повысил голос Владыка. — Я понимаю, что быть Великим Полозом и Хранителем Золота достаточно обременительно, но ведь ты не хочешь, чтобы наш род угас?